Новости

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
ЛЮДИ, КОТОРЫЕ УКРАШАЛИ ЖИЗНЬ. ВЕРА ПОПОВА

Хочется мне также вспомнить Веру Николаевну Попову, актрису, которая произвела на меня неизгладимое впечатление. Она приехала с периферии и играла в театре бывш. Корша. Кажется, ее учителем и первым режиссером был актер, и актер первоклассный, И. Р. Пельтцер.

Вера Николаевна Попова была очень нехороша собой. Но когда она играла, забывалось все — и ее невысокий рост и маленькие глаза. Вся Москва 20-х годов рвалась к Коршу на спектакли с Поповой. Это была очень умная, глубокая и необычайно разнообразная актриса. Сильный темперамент, точная разработка ролей, приятного тембра голос, исключительная фигура и пластичность составляли одну сторону ее дарования. Но главным была глубина образов. Казалось, играла не актриса, а вся душа женщины, ее сердце. Попова великолепно владела техникой, но зал потрясала ее полная отдача, «нутро», как тогда говорили. Нет, это не просто темперамент, не просто «разрыванье страсти в клочья». Это огромное мастерство. Так, нельзя забыть ее Анну Кристи в одноименной пьесе О\\\'Нила. Сколько боли, сколько отчаянного страдания было в этой девушке! И вдруг — роль Марии Вечера в пьесе «Женщина у трона» Э. Вайда. Это же она, совсем некрасивая Попова, но зритель видел необыкновенную красавицу. Игра актрисы заставляла публику видеть эту красавицу. Мастерство Поповой, ее техника блестяще выявлялись в такой пьесе, как «Еврейская вдова» Г. Кайзера. Пляска полуобнаженной торжествующей женщины до сих пор у меня перед глазами, пляска и огромный монолог—блестящее владение дыханием, голосом, телом и темпераментом.

А вот роли иного плана. Почти девочка-ребенок в спектакле «Чудеса в решете» А. Н. Толстого. И сколько неподдельной искренности, юмора и чистоты в этой девочке. Я смотрела на Веру Николаевну, восхищалась и старалась постичь секреты ее мастерства. Совсем в другом плане сделана роль в пьесе Луначарского «Яд». В. ее героине чувствовалось что-то внутренне испорченное, греховное, несмотря на молодость, но как талантливо все было подано, с каким чувством меры. Да, Марджанов был прав, когда поставил у Корша «Строителя Сольнеса» Ибсена именно с Поповой и влюбился в нее как в актрису.

Мне довелось ближе познакомиться с Поповой во время нашей совместной работы по понедельникам в сборных спектаклях, о которых я уже писала. Ее чуткая, нежная Лиза в «Дворянском гнезде» (я играла Варвару Лаврецкую). Вера Николаевна репетировала очень внимательно, хотя репетиций было всего пять-шесть. Размечая мизансцены, что-то обдумывала, просила партнера вместе найти нужную атмосферу. Она была очаровательна в Консуэлле из «Тот, кто получает пощечины» Леонида Андреева. А нежная русская княгиня в «Ваньке Ключнике»!

Удивительным она была товарищем. С ней так просто и легко работалось, никаких склок, зависти, всегда умная, творческая поддержка. Иногда подойдет и ласково подскажет в той или иной сцене более интересное решение. В «Обрыве» она играла Марфиньку. И опять я — Вера поражалась ее легкости, простодушию и обаянию в этой роли.

Так случилось, что мы побывали дома у Веры Николаевны и ее мужа Анатолия Петровича Кторова. Меня приятно удивила ее хозяйственность, домашность. Оба они были радушны, остроумны; сохранила память и убранство их квартиры. Было хорошо.

Хочется сказать несколько слов о творческой лаборатории Веры Николаевны. На репетициях, читая роль, она вдруг прерывала сцену, замолкала на минуту и просила пропустить данное место: «Надо еще подумать». И додумка, упорная и глубокая, шла днем и ночью. Работала она сама с собой. Да, в сущности, так и должны работать все актеры. Разжевывание режиссера отучило артиста трудиться дома, зачастую режиссеры даже просят дома не «надумывать чего-нибудь».

Я против таких режиссеров. Они попирают индивидуальность актера, лишают его способности мыслить самостоятельно, фантазировать. Опять-таки оговариваюсь: разумеется, эта домашняя работа актера не должна нарушать общего замысла пьесы, основного «зерна», как говорил Немирович-Данченко. Понять идею пьесы, видение режиссера и пользоваться в работе своими средствами в едином русле спектакля—это, мне думается, верно. Пусть режиссер дает задание, ставит задачу—я постараюсь ее в себе оправдать, осмыслить, пережить. Но если во мне что-то сопротивляется, с чем-то я не согласна, я должна предложить обоснованное решение, и, может, оно не только понравится режиссеру, но и вдохновит его на несколько иную трактовку сцены, более интересную, яркую, не искажающую цельность постановки. Так работала Попова.

Знакомство с Верой Николаевной Поповой и увлечение ею, мне кажется, оставило благотворный след в моей творческой жизни. Я поняла, что настоящий талант может действительно сделать чудеса, заставить публику забыть все внешние недостатки и из обычного человека создать на сцене идеал красоты. Одной внешности мало, ах как мало!
Я много потеряла в молодости из-за своей внешности, придавала ей слишком первостепенное значение. И почем знать, может, потому и критика меня обходила. Сейчас я часто говорю очень красивым актрисам: «Забудьте на сцене о своей красоте, не показывайте ее, не старайтесь быть красивой — ваша внешность все равно при вас останется, но не заслоняйте ею внутреннюю сущность роли».