Новости
«ТЕАТР, ПО СУТИ, ВСЕГДА ДИАЛОГ РЕЖИССЁРА И АКТЁРОВ СО ЗРИТЕЛЕМ»
В Малом театре, в рамках проекта «Диалог времён. По страницам истории», обсудили с молодыми зрителями спектакль «Физики» Дюрренматта, премьера которого состоялась в марте 2020 года. Поставил спектакль заслуженный артист России Алексей Дубровский, один из самых востребованных сегодня среди молодых – актёр, режиссёр, педагог. Алексей Владимирович, выпускник Щепкинского училища, начал свою карьеру в Московском ТЮЗе, и за 15 лет работы сыграл множество ролей современного и классического репертуара. Он дважды в составе коллектива спектаклей становился лауреатом национальной премии «Золотая Маска» в номинации «Лучший спектакль». Активно сотрудничал с ведущими столичными коллективами, был номинирован на премию «Чайка».
С 2013 года Алексей Дубровский – в труппе Малого театра. Автор постановки девяти спектаклей, пять из них – в «Малом»: «Метель», «Физики», «Мёртвые души», «Женитьба Бальзаминова», «Собачье сердце». Дубровского можно увидеть в кино и на телевидении, его голос хорошо знаком любителям аудиокниг и радио-спектаклей. Около двадцати лет он преподаёт во ВГИКе, в Щепкинском училище, в Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова. Сегодня Алексей Дубровский – гость «Столетия».
– Что вы скажете о проекте «Диалог времён», для чего он задуман, и как, по-вашему, развивается?
– Проект возник осенью прошлого года, для всех он в новинку. Насколько мне известно, аналогов не существует. По крайней мере, в московских театрах. Мы приглашаем студентов, преподавателей, представителей общественных организаций после спектаклей обсудить актуальные темы, получается живой диалог. Театр, по сути, всегда диалог режиссёра и актёров со зрителем. А в данном случае, наше общение продолжается в Щепкинском фойе после закрытия занавеса. Уже было три встречи, на которых поговорили о спектаклях «Большая тройка», посвящённом Ялтинской конференции, «Пётр I», и вот теперь – «Физики». Планируются новые обсуждения, репертуар позволяет говорить на разные темы.
Проект оказался обоюдоинтересным. Встречи намечались по 30-40 минут, а в итоге длятся по полтора-два часа, зрителям и артистам не хочется расходиться. На наши встречи приходят и заядлые театралы, и те, кто нечасто ходит в театр, но после такого общения театралами становятся.
– Вы сказали на последнем обсуждении, что пьеса «Физики» заинтересовала вас ещё в конце 80-х, когда вы посмотрели советский фильм по ней, чем именно?
– Своей необычностью. Пьеса привлекла меня парадоксальностью. Сам автор говорит, что «через парадоксальное вскрывается действительное». Кстати, он прилагает к пьесе 21 пояснительный пункт, как с ней надо работать, и это – один из них. Хотите пример? Пожалуйста: действие происходит в сумасшедшем доме, но все больные оказываются не больными, а сумасшедшая – сама главврач, вот вам одна из сюжетных составляющих, в которой уже заложен большой парадокс.
– Чем вас так заинтересовало обращение Дюрренматта к советским зрителям, предварявшее фильм?
– Многие вещи, по поводу которых беспокоился Дюрренматт, никуда не исчезли. Наука движется семимильными шагами, но человечество может быть не готово к такому развитию, потому что «сам предмет физики принадлежит физикам, а продукт её – всем», поэтому и решать эту проблему следует всем. С момента обращения к зрителям прошло сорок лет, и в вопросе ответственности учёных за плоды науки возникает более широкий спектр проблем, чем, допустим, атомная энергия. Возьмите, хотя бы, искусственный интеллект или клонирование. Компьютер давно обыгрывает человека в шахматы, но при этом, в определенной ситуации, когда он отвечает за жизнь человека, он может дать сбой… Сможет ли человек контролировать всё, что произведено наукой? Ответа нет, но есть очень большие опасения. И те же опасения возникли у Дюрренматта ещё в начале 60-х. И сегодня они оказались созвучны времени.
– На вас обрушился такой микс жанров – комедия с отголосками трагедии, детектив с философскими откровениями, и всё это через парадокс, с чего вы начали?
– Конечно, была предварительная работа с текстом, потому что пьеса написана 60 лет назад, и многие вещи, которые раньше зрителю надо было разжёвывать, сейчас являются частью школьной программы. Так что какие-то купюры мы сделали безбоязненно. Вообще путь к успеху с «Физиками», мне кажется, лежит через детективную составляющую и парадоксальный юмор автора. Если просто транслировать умные мысли и философствовать, не каждый зритель это воспримет.
– Как вам работалось с актёрами? В спектакле заняты известные артисты: Александр Клюквин («Ньютон»), Владимир Дубровский («Эйнштейн»), Владимир Носик (инспектор Фосс), для Никиты Панфилова (Мёбиус) – это дебют на сцене Малого...
– Актёрская команда замечательная. Думаю, сочетание этого автора с мастерством актёров школы Малого театра даёт дополнительный бонус спектаклю, потому что у Дюрренматта выписаны очень яркие характеры, причём не пастельными тонами, а, как сказал бы художник, если не масляной краской, то уж точно – гуашью.
– Почему, думаете, Дюрренматт так любил комедию и считал, что это единственный жанр, в котором можно адекватно выразить современную действительность?
– «Вишнёвый сад» у Чехова тоже комедия, но это не безудержное веселье, а способ подачи материала. Жизнь многогранна, смешное в ней очень близко соседствует с печальным, находится почти параллельно. Дюрренматт неслучайно назвал свой сумасшедший дом «Вишнёвым садом», он сам себя ставил в параллель с Чеховым.
Драматург жил в Швейцарии, в городке Невшателе, где обосновались физики, много общался с ними, в тесном общении и родилась идея драматургического произведения. Что однозначно можно сказать про Фридриха Дюрренматта, это то, что он один из крупнейших гуманистов XX века.
Хотя драматург называл себя «самым мрачным комедиографом в истории», для меня он всё равно жизнеутверждающий, несмотря на довольно-таки пессимистичные финалы его пьес. Всё-таки я чувствую, что всё им написанное создано во имя жизни.
– На каких открытиях современной физики, представляющих угрозу для человечества, вы сделали бы акцент?
– Я не физик, как говорит инспектор полиции в пьесе, и не могу квалифицированно рассуждать о проблемах развития науки. Могу только поделиться своими соображениями. Например, своим гаджетом мы легко можем принести вред окружающим, не отключив его в самолёте, тем самым, помешать пилоту осуществить посадку. Приведу в пример более серьезный случай, когда в сентябре 1983-го человек предотвратил ядерную катастрофу. Из-за сбоя аппаратуры пошёл ложный сигнал о запуске ракеты из США, и советский военнослужащий Станислав Петров, который сидел за пультом, – по инструкции он должен был нажать «ответный запуск», на принятие решения отводились доли секунды, – засомневался, каким-то образом смог всё перепроверить и не нажал роковую кнопку. Так человеческий фактор спас нас, в каком-то смысле, от воздействия искусственного интеллекта. Страшно представить, что бы случилось, нажми он эту кнопку: полетели бы ракеты с нашей стороны, а в ответ, естественно, из США, и началось бы самое худшее, что могло быть. Сбой в программе, который не зависел от человека, мог привести к катастрофе.
– На обсуждении неожиданно возник разговор о современных постановках классики, как вы думаете, почему?
– Думаю, разговор возник в связи с тем, что Дюрренматт не самый характерный автор для Малого театра. С другой стороны, его сложно назвать и «современным драматургом», он давно классик, как, допустим, Вампилов, Розов, Володин, авторы того же времени.
– В своём последнем прозаическом произведении «Зимняя война в Тибете» Дюрренматт показывает мир после ядерной катастрофы, где обезумевшие люди прячутся в подземном лабиринте, продолжая воевать непонятно с кем, скажите, вы почувствовали этот страх автора за человечество, оказавшееся у последней черты?
– Не могу сказать, что чувствовали что-то подобное, когда репетировали. Но страх возник сразу после премьеры, когда театр был закрыт почти на год на карантин, в связи с эпидемией коронавируса. Появление этого заболевания, кстати, тоже можно косвенно отнести к проблеме ответственности учёных перед человеком. Есть же такая версия, что это искусственно созданный вирус, по неизвестным причинам покинувший лабораторию. Во всяком случае, человечество, пожалуй, впервые за сто лет, после эпидемии испанки, испытало такой шок, когда встала экономика и опустели улицы городов.
– Дюрренматту принадлежит высказывание о том, что в современном мире нивелировались добро и зло, и человеку XX века, и последующих времён не с кем будет бороться за справедливость…
– Если мы принимаем понятие «добро» за норму, а понятие «зло» за её противоположность, то не могу не согласиться с Дюрренматтом. За последние десятилетия смещение понятия «нормы» в нашем мире, особенно в западной его части, происходит с очень большой скоростью. Конечно, представление о том, что «правильно» и «неправильно», с определённой долей разумного, менялось всегда, но в последние годы эта доля сильно уменьшилась, а неразумного и оголтелого стало гораздо больше. Следует отметить, что столетиями держится понятие нормы в Китае и странах арабского мира, в России мы также стремимся к тому, чтобы сохранить наши традиционные ценности. Но с тем, что добро и зло нивелировались, и зачастую не разберёшь, где белое, чёрное или серо-буро-малиновое перед тобой, приходится согласиться. И ростки всего этого абсурда предугадал драматург.
– Как, по-вашему, – прогресс соотносится со счастьем человека?
– Никто не говорит, что нужно оставаться в каменном веке или передвигаться на лошадях вместо автомобиля. Конечно, мы все, пользуемся гаджетами и прочими достижениями современной науки. Наука, безусловно, должна развиваться. Но оглядка при этом необходима. «Всё, что человек раз открыл, не может быть больше скрыто», – говорит Мёбиус в «Физиках», и эту важную вещь наука должна учитывать в своём развитии.
Нина Катаева, «Столетие», 15.03.2023
В Малом театре, в рамках проекта «Диалог времён. По страницам истории», обсудили с молодыми зрителями спектакль «Физики» Дюрренматта, премьера которого состоялась в марте 2020 года. Поставил спектакль заслуженный артист России Алексей Дубровский, один из самых востребованных сегодня среди молодых – актёр, режиссёр, педагог. Алексей Владимирович, выпускник Щепкинского училища, начал свою карьеру в Московском ТЮЗе, и за 15 лет работы сыграл множество ролей современного и классического репертуара. Он дважды в составе коллектива спектаклей становился лауреатом национальной премии «Золотая Маска» в номинации «Лучший спектакль». Активно сотрудничал с ведущими столичными коллективами, был номинирован на премию «Чайка».
С 2013 года Алексей Дубровский – в труппе Малого театра. Автор постановки девяти спектаклей, пять из них – в «Малом»: «Метель», «Физики», «Мёртвые души», «Женитьба Бальзаминова», «Собачье сердце». Дубровского можно увидеть в кино и на телевидении, его голос хорошо знаком любителям аудиокниг и радио-спектаклей. Около двадцати лет он преподаёт во ВГИКе, в Щепкинском училище, в Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова. Сегодня Алексей Дубровский – гость «Столетия».
– Что вы скажете о проекте «Диалог времён», для чего он задуман, и как, по-вашему, развивается?
– Проект возник осенью прошлого года, для всех он в новинку. Насколько мне известно, аналогов не существует. По крайней мере, в московских театрах. Мы приглашаем студентов, преподавателей, представителей общественных организаций после спектаклей обсудить актуальные темы, получается живой диалог. Театр, по сути, всегда диалог режиссёра и актёров со зрителем. А в данном случае, наше общение продолжается в Щепкинском фойе после закрытия занавеса. Уже было три встречи, на которых поговорили о спектаклях «Большая тройка», посвящённом Ялтинской конференции, «Пётр I», и вот теперь – «Физики». Планируются новые обсуждения, репертуар позволяет говорить на разные темы.
Проект оказался обоюдоинтересным. Встречи намечались по 30-40 минут, а в итоге длятся по полтора-два часа, зрителям и артистам не хочется расходиться. На наши встречи приходят и заядлые театралы, и те, кто нечасто ходит в театр, но после такого общения театралами становятся.
– Вы сказали на последнем обсуждении, что пьеса «Физики» заинтересовала вас ещё в конце 80-х, когда вы посмотрели советский фильм по ней, чем именно?
– Своей необычностью. Пьеса привлекла меня парадоксальностью. Сам автор говорит, что «через парадоксальное вскрывается действительное». Кстати, он прилагает к пьесе 21 пояснительный пункт, как с ней надо работать, и это – один из них. Хотите пример? Пожалуйста: действие происходит в сумасшедшем доме, но все больные оказываются не больными, а сумасшедшая – сама главврач, вот вам одна из сюжетных составляющих, в которой уже заложен большой парадокс.
– Чем вас так заинтересовало обращение Дюрренматта к советским зрителям, предварявшее фильм?
– Многие вещи, по поводу которых беспокоился Дюрренматт, никуда не исчезли. Наука движется семимильными шагами, но человечество может быть не готово к такому развитию, потому что «сам предмет физики принадлежит физикам, а продукт её – всем», поэтому и решать эту проблему следует всем. С момента обращения к зрителям прошло сорок лет, и в вопросе ответственности учёных за плоды науки возникает более широкий спектр проблем, чем, допустим, атомная энергия. Возьмите, хотя бы, искусственный интеллект или клонирование. Компьютер давно обыгрывает человека в шахматы, но при этом, в определенной ситуации, когда он отвечает за жизнь человека, он может дать сбой… Сможет ли человек контролировать всё, что произведено наукой? Ответа нет, но есть очень большие опасения. И те же опасения возникли у Дюрренматта ещё в начале 60-х. И сегодня они оказались созвучны времени.
– На вас обрушился такой микс жанров – комедия с отголосками трагедии, детектив с философскими откровениями, и всё это через парадокс, с чего вы начали?
– Конечно, была предварительная работа с текстом, потому что пьеса написана 60 лет назад, и многие вещи, которые раньше зрителю надо было разжёвывать, сейчас являются частью школьной программы. Так что какие-то купюры мы сделали безбоязненно. Вообще путь к успеху с «Физиками», мне кажется, лежит через детективную составляющую и парадоксальный юмор автора. Если просто транслировать умные мысли и философствовать, не каждый зритель это воспримет.
– Как вам работалось с актёрами? В спектакле заняты известные артисты: Александр Клюквин («Ньютон»), Владимир Дубровский («Эйнштейн»), Владимир Носик (инспектор Фосс), для Никиты Панфилова (Мёбиус) – это дебют на сцене Малого...
– Актёрская команда замечательная. Думаю, сочетание этого автора с мастерством актёров школы Малого театра даёт дополнительный бонус спектаклю, потому что у Дюрренматта выписаны очень яркие характеры, причём не пастельными тонами, а, как сказал бы художник, если не масляной краской, то уж точно – гуашью.
– Почему, думаете, Дюрренматт так любил комедию и считал, что это единственный жанр, в котором можно адекватно выразить современную действительность?
– «Вишнёвый сад» у Чехова тоже комедия, но это не безудержное веселье, а способ подачи материала. Жизнь многогранна, смешное в ней очень близко соседствует с печальным, находится почти параллельно. Дюрренматт неслучайно назвал свой сумасшедший дом «Вишнёвым садом», он сам себя ставил в параллель с Чеховым.
Драматург жил в Швейцарии, в городке Невшателе, где обосновались физики, много общался с ними, в тесном общении и родилась идея драматургического произведения. Что однозначно можно сказать про Фридриха Дюрренматта, это то, что он один из крупнейших гуманистов XX века.
Хотя драматург называл себя «самым мрачным комедиографом в истории», для меня он всё равно жизнеутверждающий, несмотря на довольно-таки пессимистичные финалы его пьес. Всё-таки я чувствую, что всё им написанное создано во имя жизни.
– На каких открытиях современной физики, представляющих угрозу для человечества, вы сделали бы акцент?
– Я не физик, как говорит инспектор полиции в пьесе, и не могу квалифицированно рассуждать о проблемах развития науки. Могу только поделиться своими соображениями. Например, своим гаджетом мы легко можем принести вред окружающим, не отключив его в самолёте, тем самым, помешать пилоту осуществить посадку. Приведу в пример более серьезный случай, когда в сентябре 1983-го человек предотвратил ядерную катастрофу. Из-за сбоя аппаратуры пошёл ложный сигнал о запуске ракеты из США, и советский военнослужащий Станислав Петров, который сидел за пультом, – по инструкции он должен был нажать «ответный запуск», на принятие решения отводились доли секунды, – засомневался, каким-то образом смог всё перепроверить и не нажал роковую кнопку. Так человеческий фактор спас нас, в каком-то смысле, от воздействия искусственного интеллекта. Страшно представить, что бы случилось, нажми он эту кнопку: полетели бы ракеты с нашей стороны, а в ответ, естественно, из США, и началось бы самое худшее, что могло быть. Сбой в программе, который не зависел от человека, мог привести к катастрофе.
– На обсуждении неожиданно возник разговор о современных постановках классики, как вы думаете, почему?
– Думаю, разговор возник в связи с тем, что Дюрренматт не самый характерный автор для Малого театра. С другой стороны, его сложно назвать и «современным драматургом», он давно классик, как, допустим, Вампилов, Розов, Володин, авторы того же времени.
– В своём последнем прозаическом произведении «Зимняя война в Тибете» Дюрренматт показывает мир после ядерной катастрофы, где обезумевшие люди прячутся в подземном лабиринте, продолжая воевать непонятно с кем, скажите, вы почувствовали этот страх автора за человечество, оказавшееся у последней черты?
– Не могу сказать, что чувствовали что-то подобное, когда репетировали. Но страх возник сразу после премьеры, когда театр был закрыт почти на год на карантин, в связи с эпидемией коронавируса. Появление этого заболевания, кстати, тоже можно косвенно отнести к проблеме ответственности учёных перед человеком. Есть же такая версия, что это искусственно созданный вирус, по неизвестным причинам покинувший лабораторию. Во всяком случае, человечество, пожалуй, впервые за сто лет, после эпидемии испанки, испытало такой шок, когда встала экономика и опустели улицы городов.
– Дюрренматту принадлежит высказывание о том, что в современном мире нивелировались добро и зло, и человеку XX века, и последующих времён не с кем будет бороться за справедливость…
– Если мы принимаем понятие «добро» за норму, а понятие «зло» за её противоположность, то не могу не согласиться с Дюрренматтом. За последние десятилетия смещение понятия «нормы» в нашем мире, особенно в западной его части, происходит с очень большой скоростью. Конечно, представление о том, что «правильно» и «неправильно», с определённой долей разумного, менялось всегда, но в последние годы эта доля сильно уменьшилась, а неразумного и оголтелого стало гораздо больше. Следует отметить, что столетиями держится понятие нормы в Китае и странах арабского мира, в России мы также стремимся к тому, чтобы сохранить наши традиционные ценности. Но с тем, что добро и зло нивелировались, и зачастую не разберёшь, где белое, чёрное или серо-буро-малиновое перед тобой, приходится согласиться. И ростки всего этого абсурда предугадал драматург.
– Как, по-вашему, – прогресс соотносится со счастьем человека?
– Никто не говорит, что нужно оставаться в каменном веке или передвигаться на лошадях вместо автомобиля. Конечно, мы все, пользуемся гаджетами и прочими достижениями современной науки. Наука, безусловно, должна развиваться. Но оглядка при этом необходима. «Всё, что человек раз открыл, не может быть больше скрыто», – говорит Мёбиус в «Физиках», и эту важную вещь наука должна учитывать в своём развитии.
Нина Катаева, «Столетие», 15.03.2023
Партнеры
Информационная поддержка
