Новости
«ОЩУЩЕНИЕ ПУСТОТЫ – ЭТО КОГДА ЗНАКОМЫЕ НОМЕРА ТЕЛЕФОНОВ УЖЕ НЕ ОТВЕТЯТ…»
Кажется, нет ролей, не подвластных этому большому мастеру. Окончив в 1964 году Щепкинское училище (курс Виктора Коршунова и Юрия Соломина), Василий Бочкарев год проработал в Театре на Малой Бронной у Андрея Гончарова, потом 15 лет выступал на сцене театра имени Станиславского. Встреча с Малым, ставшая еще и возвращением к любимым педагогам, произошла в 1979-м. С тех пор он сыграл на этой сцене более сотни ролей – от трагедии до комедии, от Бориса Годунова до чеховских героев. Накануне юбилея театральный обозреватель «Труда» говорила с замечательным актером.
– Василий Иванович, что самое хорошее, а может быть наоборот, самое плохое вспоминается перед юбилеем? Поделитесь ощущениями.
– Когда Сомерсета Моэма спросили, как он встретил свое 70-летие, ответ был: «Ходил по саду и думал». Вот и я тоже в день 80-летия буду ходить по дорожкам сада и вспоминать – и хорошее, и недоразумения, и непростительные ошибки, и боль, от которой никуда не деться. И ощущение пустоты – это когда знакомые номера телефонов Бабочкина, Сухаревской, Тенина, Анненкова уже никогда не ответят, и заполнить эту пустоту невозможно.
Мой первый режиссер Андрей Александрович Гончаров на Малой Бронной был подобен взрывной волне, учил актеров не расслабляться ни на миг, принимать и отражать удары, подобно боксерам на ринге. А что происходит в нашем цеху сегодня? Мне бы, например, очень хотелось встретиться с Андреем Александровичем нынче, в год 100-летия Театра имени Маяковского: что бы он теперь сказал о коллективе, которым руководил много лет?
– В Малом театре, который принято считать актерским, с приглашенными режиссерами то и дело случались нестыковки…
– Ничего подобного. На сегодняшний день это лучшая труппа в Москве, а приходящий режиссер всегда помогает сохранить атмосферу поиска. Те же Леонид Хейфец, Адольф Шапиро, Сергей Женовач… Сергей Васильевич после конфликта с частью труппы МХТ вынужден был уйти, но заменивший его Константин Хабенский так и не поймал свою «синюю птицу», пытаясь убедить зрителей, что время русского психологического театра прошло и пора осваивать новые формы европейского искусства. Для меня это очень больной вопрос: играя роли большие и маленькие, я отдаю часть своего сердца. Ведь такие спектакли, как «Царь Борис», «Правда хорошо, а счастье лучше», «Визит старой дамы», «Последняя жертва», на одном вдохновении не прокатишь.
– Говорят, роль Сталина в «Ялте-45» выпала вам после того, как ее отказался репетировать сам худрук Малого Юрий Соломин. А возможно сыграть миф?
– Я очень уважаю профессию реставратора и часто представляю себя в ней при создании образа. Вот эпизод, где к Сталину доставляют его сына Василия, поведшего себя недостойно, и отец спрашивает: «Ты кто?» – «Я Сталин». – «Да нет, – парирует отец, – ты не Сталин, и я не Сталин, а Сталин – он», – указывая на портрет. Миф ли, правда – но впечатляет. На вопрос Сталина к Алексею Дикому, как тот его играет, актер ответил: «Я играю представление народа о Сталине». Очень точное определение.
– Вам, родившемуся в Иркутске, где был расстрелян адмирал Колчак, никогда не хотелось углубиться в эту потрясающую судьбу? Полярный исследователь, открыватель новых земель, столько сделавший для России и до сих пор не реабилитированный... Хотя памятник в городе ему поставили, а тюремную камеру превратили в музей. Но снятый о нем фильм «Адмиралъ» скроен скорее по голливудским лекалам…
– Я и в самом деле родился по соседству, в рабочем поселке, и видел золотой портсигар Колчака, доставшийся одному из солдат расстрельной команды. В Иркутском драматическом театре шел спектакль «Колчак» с Георгием Тараторкиным в главной роли, его даже привозили в столицу, но москвичи отнеслась к нему прохладнее, чем сибиряки. Тут нужен особый режиссерский ход, способный убедить зрителей, что патриотизм – это не громкие лозунги, а внутренняя потребность человека, откликающегося на боль Родины.
– Василий Иванович, когда вы пришли к Богу?
– В четыре года меня крестили. Молитвам мама научила. Рядом с книгами по профессии у меня всегда лежит книга про религию. По одной лестнице человек идет к святости, по другой к гениальности, сказал Бердяев… С женой я венчался в церкви села Ильинское. Скромно, душевно без фанфар. Очень благодарен Людмиле, с которой мы прожили сорок пять лет, воспитали дочку, избравшую, в отличие от родителей-актеров, профессию медика.
– Как вы относитесь к нынешним событиям на Украине?
– С болью, а как же еще? В свой выходной день мы играли спектакль «Мертвые души», и вся выручка от проданных билетов пошла на приобретение автобусов для детей Донбасса. Сегодня утром вышел на крыльцо, посмотрел на падающий снег и подумал: как они там, наши русские солдатики, в эти наступающие холода, хватит ли у них силы воли и выдержки? Очень надеюсь, что хватит.
Любовь Лебедина, "Труд", 22 ноября 2022 года
Кажется, нет ролей, не подвластных этому большому мастеру. Окончив в 1964 году Щепкинское училище (курс Виктора Коршунова и Юрия Соломина), Василий Бочкарев год проработал в Театре на Малой Бронной у Андрея Гончарова, потом 15 лет выступал на сцене театра имени Станиславского. Встреча с Малым, ставшая еще и возвращением к любимым педагогам, произошла в 1979-м. С тех пор он сыграл на этой сцене более сотни ролей – от трагедии до комедии, от Бориса Годунова до чеховских героев. Накануне юбилея театральный обозреватель «Труда» говорила с замечательным актером.
– Василий Иванович, что самое хорошее, а может быть наоборот, самое плохое вспоминается перед юбилеем? Поделитесь ощущениями.
– Когда Сомерсета Моэма спросили, как он встретил свое 70-летие, ответ был: «Ходил по саду и думал». Вот и я тоже в день 80-летия буду ходить по дорожкам сада и вспоминать – и хорошее, и недоразумения, и непростительные ошибки, и боль, от которой никуда не деться. И ощущение пустоты – это когда знакомые номера телефонов Бабочкина, Сухаревской, Тенина, Анненкова уже никогда не ответят, и заполнить эту пустоту невозможно.
Мой первый режиссер Андрей Александрович Гончаров на Малой Бронной был подобен взрывной волне, учил актеров не расслабляться ни на миг, принимать и отражать удары, подобно боксерам на ринге. А что происходит в нашем цеху сегодня? Мне бы, например, очень хотелось встретиться с Андреем Александровичем нынче, в год 100-летия Театра имени Маяковского: что бы он теперь сказал о коллективе, которым руководил много лет?
– В Малом театре, который принято считать актерским, с приглашенными режиссерами то и дело случались нестыковки…
– Ничего подобного. На сегодняшний день это лучшая труппа в Москве, а приходящий режиссер всегда помогает сохранить атмосферу поиска. Те же Леонид Хейфец, Адольф Шапиро, Сергей Женовач… Сергей Васильевич после конфликта с частью труппы МХТ вынужден был уйти, но заменивший его Константин Хабенский так и не поймал свою «синюю птицу», пытаясь убедить зрителей, что время русского психологического театра прошло и пора осваивать новые формы европейского искусства. Для меня это очень больной вопрос: играя роли большие и маленькие, я отдаю часть своего сердца. Ведь такие спектакли, как «Царь Борис», «Правда хорошо, а счастье лучше», «Визит старой дамы», «Последняя жертва», на одном вдохновении не прокатишь.
– Говорят, роль Сталина в «Ялте-45» выпала вам после того, как ее отказался репетировать сам худрук Малого Юрий Соломин. А возможно сыграть миф?
– Я очень уважаю профессию реставратора и часто представляю себя в ней при создании образа. Вот эпизод, где к Сталину доставляют его сына Василия, поведшего себя недостойно, и отец спрашивает: «Ты кто?» – «Я Сталин». – «Да нет, – парирует отец, – ты не Сталин, и я не Сталин, а Сталин – он», – указывая на портрет. Миф ли, правда – но впечатляет. На вопрос Сталина к Алексею Дикому, как тот его играет, актер ответил: «Я играю представление народа о Сталине». Очень точное определение.
– Вам, родившемуся в Иркутске, где был расстрелян адмирал Колчак, никогда не хотелось углубиться в эту потрясающую судьбу? Полярный исследователь, открыватель новых земель, столько сделавший для России и до сих пор не реабилитированный... Хотя памятник в городе ему поставили, а тюремную камеру превратили в музей. Но снятый о нем фильм «Адмиралъ» скроен скорее по голливудским лекалам…
– Я и в самом деле родился по соседству, в рабочем поселке, и видел золотой портсигар Колчака, доставшийся одному из солдат расстрельной команды. В Иркутском драматическом театре шел спектакль «Колчак» с Георгием Тараторкиным в главной роли, его даже привозили в столицу, но москвичи отнеслась к нему прохладнее, чем сибиряки. Тут нужен особый режиссерский ход, способный убедить зрителей, что патриотизм – это не громкие лозунги, а внутренняя потребность человека, откликающегося на боль Родины.
– Василий Иванович, когда вы пришли к Богу?
– В четыре года меня крестили. Молитвам мама научила. Рядом с книгами по профессии у меня всегда лежит книга про религию. По одной лестнице человек идет к святости, по другой к гениальности, сказал Бердяев… С женой я венчался в церкви села Ильинское. Скромно, душевно без фанфар. Очень благодарен Людмиле, с которой мы прожили сорок пять лет, воспитали дочку, избравшую, в отличие от родителей-актеров, профессию медика.
– Как вы относитесь к нынешним событиям на Украине?
– С болью, а как же еще? В свой выходной день мы играли спектакль «Мертвые души», и вся выручка от проданных билетов пошла на приобретение автобусов для детей Донбасса. Сегодня утром вышел на крыльцо, посмотрел на падающий снег и подумал: как они там, наши русские солдатики, в эти наступающие холода, хватит ли у них силы воли и выдержки? Очень надеюсь, что хватит.
Любовь Лебедина, "Труд", 22 ноября 2022 года
Партнеры
Информационная поддержка
