Новости
ВЕРА, НАДЕЖДА И ЛЮБОВЬ АРТИСТА
30 сентября Юрию Ивановичу Каюрову исполняется 95 лет. Известный, любимый многими и многими артист театра и кино. Наверное, есть некая задумка природы в том, что родился он именно в этот день Веры, Надежды, Любови и матери их Софьи, ведь именно эти качества определили духовный склад ума и души, нравственную основу щедрой личности, в судьбе которой было многое.
После окончания Ленинградского театрального института, куда он поступил довольно легко благодаря занятиям в студии Ирины Мейерхольд и Василия Меркурьева, где, по словам Каюрова, «они учили нас быть правдивыми и естественными», Юрий Иванович получил распределение в Саратовский театр драмы. Молодого артиста оценили, он играл серьезные роли, требовавшие профессионализма: Ведерникова («Годы странствий») и Марата («Мой бедный Марат») А. Арбузова, Алексея («Оптимистическая трагедия» Вс. Вишневского), Часовникова («Океан» А. Штейна), Незнамова («Без вины виноватые») и Карандышева («Бесприданница») А.Н. Островского, Михаила («Зыковы» М. Горького)... Видеть своими глазами ни один из этих спектаклей не довелось, но сохранились рецензии, зрительские восторженные отзывы, а главное - в этом сухом списке предстает очевидное: насколько различные характеры воплощал артист.
Уже в 1961 году Юрий Иванович Каюров был приглашен на роль Ленина в художественный фильм «В начале века», после чего его персональная лениниана продолжалась в кинематографе рекордное количество раз. И именно благодаря этой знаковой роли Каюров был приглашен в Малый театр - артисту предложили роль вождя революции в спектакле «Джон Рид» Евг. Симонова (1967). С этого момента и наступило настоящее узнавание подлинного масштаба артиста столичной театральной публикой.
В кинематографе Юрий Каюров играл, как правило, крупных партийных чиновников, секретарей парткомов, генералов, следователей - старался в каждом персонаже досконально исследовать характер, даже если предложенный сценарий, в принципе, не слишком в том нуждался. Человек любознательный, постоянно пополнявший образование в «смежных» областях искусства, глубоко интересующийся музыкой, живописью, архитектурой, Юрий Каюров в каждой «знаковой» роли все равно оказывался человеком мыслящим, неоднозначным. В полной мере проявлялось это в его поистине завидном театральном репертуаре и в немногочисленных, к сожалению, телевизионных работах. Их можно пересматривать с восхищением!.. Лопахин из «Вишневого сада» А.П. Чехова, поставленный на телевидении Леонидом Хейфецем. Он был очень необычный, этот Ермолай Алексеевич, с деловой хваткой и пальцами музыканта. В нем словно постоянно искали и не находили примирения, равновесия происхождение и воспринятое от семьи владельцев вишневого сада. Татьяна Шах-Азизова писала: «Рядом с этим Гаевым и против него стоит Лопахин Каюрова, против импрессионистической смены настроений - цельность и твердость характера, четко обрисованного, с ощутимым внутренним стержнем... В Лопахине чувствуется масштаб - «громаднейшего ума человек», как аттестует его восторженный Пищик. Странная же, тенью мелькающая в его глазах робость, как говорится, остаточное явление: не столько робость существа от рода низшего - перед тем, кто выше, сколько, быть может, робость от тайной, скрываемой влюбленности». Странное, на первый взгляд, сопоставление: робость Лопахина, отмеченная критиком, и одна из запомнившихся сцен из фильма «Шестое июля», когда Ленин, опустив голову, просит прощения у посла за убийство Мирбаха, а потом, выйдя, словно сквозь зубы произносит: пусть в следующий раз просит прощения тот, кто убивал...
Пройдут десятилетия, и Юрий Каюров сыграет в спектакле Бориса Морозова «Леший» А.П. Чехова профессора Серебрякова. Это было время, когда чеховская драматургия приобретала на подмостках театров звучание жесткое и даже жестокое. В спектакле Бориса Морозова Серебряков, привыкший видеть себя исключительной личностью, представал жалким, раздавленным подагрой и недостаточным почитанием окружения человеком, которому необходима как воздух аудитория. А ее не было - Серебряков Каюрова вызывал раздражение, презрение. Позже в «Дяде Ване» Сергея Соловьева Юрий Каюров сыграет другого Серебрякова, потому что и Антон Павлович Чехов в переработке пьесы изменил свое отношение к персонажу и, главным образом, изменилось время: зрительская аудитория уже умела воспринимать этого героя и с иронией, и с юмором, и с долей снисхождения. И здесь артист не пожалел красок для того, чтобы вызвать в зале непростые, смешанные чувства и мысли...
Позже последовали и другие чеховские персонажи - Фирс в «Вишневом саде», Шабельский в последней режиссерской и актерской работе Виталия Соломина «Иванов». Это дало некоторым критикам основание говорить о Юрии Каюрове как о «типичном чеховском» артисте. Но с теми же основаниями можно было считать его артистом репертуара А.Н. Островского, М. Горького, потому что до сих пор, десятилетия спустя невозможно забыть мощнейшего Антипу Зыкова в поставленных Леонидом Хейфецем «Зыковых», Маякина («Фома Гордеев», постановка Б. Львова-Анохина), Стогова («Фальшивая монета», постановка Б. Бабочкина), Рябинина («Достигаев и другие», постановка Б. Бабочкина). Об этих работах исчерпывающе точно писала Светлана Овчинникова: «Есть в театральном искусстве такая математическая закономерность: актер либо «умножает» роль на себя - и тогда получается «произведение» (не случайно этот термин употребим и в искусстве, и в математике), либо «делит» - и тогда в результате лишь частное... У Каюрова всегда получается «произведение». Этими же словами можно и нужно охарактеризовать и роль Саввы Василькова в спектакле «Бешеные деньги» А.Н. Островского в постановке Леонида Варпаховского. Трудно забыть, каким атмосферным, волнующим был этот спектакль, как «на равных» существовали в душе Василькова деловитость, расчетливость и нежнейшее чувство к Лидии Чебоксаровой-Элине Быстрицкой! Каждый взгляд героя на эту неприступную красавицу вызывал острое сопереживание сильному, нескрываемому чувству и... тем жестоким и необходимым урокам, которым он вынужден был подвергнуть ее, чтобы покорить... А еще был мудрый, рассудительный, все вокруг подмечающий Карп в «Лесе» А.Н.Островского...
Нарушая композицию этого воспоминательного портрета замечательного артиста, необходимо все же вернуться к телевизионным спектаклям. Граф Альбафиорита в «Трактирщице» К. Гольдони (режиссер Александр Белинский, 1975) в исполнении Каюрова покорял каким-то фантастическим сочетанием чувства собственного достоинства, тщательным сокрытием своей нищеты, почти женским кокетством и... иронией артиста, мастерски смешавшего все эти черты в своем персонаже и словно время от времени лукаво выглядывающего из-под маски.
Как ни углубляться памятью в далекие годы, даже просто назвать все роли Юрия Ивановича Каюрова не получится. Но можно ли не упомянуть хотя бы вскользь блистательного Полония из «Убийства Гонзаго» Н. Йорданова или льстивого и хитрого Хермана Израэля («Король Густав Васа»), доктора Боткина («... И аз воздам» С. Кузнецова). Это именно ему принадлежали едва ли не самые знаковые слова пьесы: «Вам чужд имперский блеск России, ее державная поступь. Вам еще придется вернуться на путь абсолютной власти, но в кощунственном и кровавом искажении ее идеи. Абсолютная власть, лишенная Божьего благословения, - ничего страшнее мир не знал». И еще были роли злобного и жалкого одновременно Нила Андреевича Тычкова («Обрыв» И.А. Гончарова), мудрого Старика («Воскресение» по Л.Н. Толстому), сохранившего в душе молодость Адика («Старый добрый ансамбль» И. Губача), очень непростого Джорджа Тальбота («Мария Стюарт» Ф. Шиллера), жизнерадостного, не на шутку увлеченного балами и вечеринками глухого князя Тугоуховского («Горе от ума» А.С. Грибоедова).
Есть особые радость и грусть в воспоминаниях. Что-то уходит навсегда, не оставляя по себе памяти, а что-то заставляет время от времени вернуться и увидеть это прошедшее ностальгически, с дистанции времени, опыта, сегодняшнего дня, театрального и не только...
Еще два года назад Юрий Иванович Каюров выходил в ролях Фирса и князя Тугоуховского на сцену, ставшую для него родной, подарившую счастье творчества, работу с разными режиссерами и коллегами по цеху. Но он с нами - и в этом благодарная зрительская память. Пусть продлятся годы этого мудрого, светлого человека!
30 сентября Юрию Ивановичу Каюрову исполняется 95 лет. Известный, любимый многими и многими артист театра и кино. Наверное, есть некая задумка природы в том, что родился он именно в этот день Веры, Надежды, Любови и матери их Софьи, ведь именно эти качества определили духовный склад ума и души, нравственную основу щедрой личности, в судьбе которой было многое.
После окончания Ленинградского театрального института, куда он поступил довольно легко благодаря занятиям в студии Ирины Мейерхольд и Василия Меркурьева, где, по словам Каюрова, «они учили нас быть правдивыми и естественными», Юрий Иванович получил распределение в Саратовский театр драмы. Молодого артиста оценили, он играл серьезные роли, требовавшие профессионализма: Ведерникова («Годы странствий») и Марата («Мой бедный Марат») А. Арбузова, Алексея («Оптимистическая трагедия» Вс. Вишневского), Часовникова («Океан» А. Штейна), Незнамова («Без вины виноватые») и Карандышева («Бесприданница») А.Н. Островского, Михаила («Зыковы» М. Горького)... Видеть своими глазами ни один из этих спектаклей не довелось, но сохранились рецензии, зрительские восторженные отзывы, а главное - в этом сухом списке предстает очевидное: насколько различные характеры воплощал артист.
Уже в 1961 году Юрий Иванович Каюров был приглашен на роль Ленина в художественный фильм «В начале века», после чего его персональная лениниана продолжалась в кинематографе рекордное количество раз. И именно благодаря этой знаковой роли Каюров был приглашен в Малый театр - артисту предложили роль вождя революции в спектакле «Джон Рид» Евг. Симонова (1967). С этого момента и наступило настоящее узнавание подлинного масштаба артиста столичной театральной публикой.
В кинематографе Юрий Каюров играл, как правило, крупных партийных чиновников, секретарей парткомов, генералов, следователей - старался в каждом персонаже досконально исследовать характер, даже если предложенный сценарий, в принципе, не слишком в том нуждался. Человек любознательный, постоянно пополнявший образование в «смежных» областях искусства, глубоко интересующийся музыкой, живописью, архитектурой, Юрий Каюров в каждой «знаковой» роли все равно оказывался человеком мыслящим, неоднозначным. В полной мере проявлялось это в его поистине завидном театральном репертуаре и в немногочисленных, к сожалению, телевизионных работах. Их можно пересматривать с восхищением!.. Лопахин из «Вишневого сада» А.П. Чехова, поставленный на телевидении Леонидом Хейфецем. Он был очень необычный, этот Ермолай Алексеевич, с деловой хваткой и пальцами музыканта. В нем словно постоянно искали и не находили примирения, равновесия происхождение и воспринятое от семьи владельцев вишневого сада. Татьяна Шах-Азизова писала: «Рядом с этим Гаевым и против него стоит Лопахин Каюрова, против импрессионистической смены настроений - цельность и твердость характера, четко обрисованного, с ощутимым внутренним стержнем... В Лопахине чувствуется масштаб - «громаднейшего ума человек», как аттестует его восторженный Пищик. Странная же, тенью мелькающая в его глазах робость, как говорится, остаточное явление: не столько робость существа от рода низшего - перед тем, кто выше, сколько, быть может, робость от тайной, скрываемой влюбленности». Странное, на первый взгляд, сопоставление: робость Лопахина, отмеченная критиком, и одна из запомнившихся сцен из фильма «Шестое июля», когда Ленин, опустив голову, просит прощения у посла за убийство Мирбаха, а потом, выйдя, словно сквозь зубы произносит: пусть в следующий раз просит прощения тот, кто убивал...
Пройдут десятилетия, и Юрий Каюров сыграет в спектакле Бориса Морозова «Леший» А.П. Чехова профессора Серебрякова. Это было время, когда чеховская драматургия приобретала на подмостках театров звучание жесткое и даже жестокое. В спектакле Бориса Морозова Серебряков, привыкший видеть себя исключительной личностью, представал жалким, раздавленным подагрой и недостаточным почитанием окружения человеком, которому необходима как воздух аудитория. А ее не было - Серебряков Каюрова вызывал раздражение, презрение. Позже в «Дяде Ване» Сергея Соловьева Юрий Каюров сыграет другого Серебрякова, потому что и Антон Павлович Чехов в переработке пьесы изменил свое отношение к персонажу и, главным образом, изменилось время: зрительская аудитория уже умела воспринимать этого героя и с иронией, и с юмором, и с долей снисхождения. И здесь артист не пожалел красок для того, чтобы вызвать в зале непростые, смешанные чувства и мысли...
Позже последовали и другие чеховские персонажи - Фирс в «Вишневом саде», Шабельский в последней режиссерской и актерской работе Виталия Соломина «Иванов». Это дало некоторым критикам основание говорить о Юрии Каюрове как о «типичном чеховском» артисте. Но с теми же основаниями можно было считать его артистом репертуара А.Н. Островского, М. Горького, потому что до сих пор, десятилетия спустя невозможно забыть мощнейшего Антипу Зыкова в поставленных Леонидом Хейфецем «Зыковых», Маякина («Фома Гордеев», постановка Б. Львова-Анохина), Стогова («Фальшивая монета», постановка Б. Бабочкина), Рябинина («Достигаев и другие», постановка Б. Бабочкина). Об этих работах исчерпывающе точно писала Светлана Овчинникова: «Есть в театральном искусстве такая математическая закономерность: актер либо «умножает» роль на себя - и тогда получается «произведение» (не случайно этот термин употребим и в искусстве, и в математике), либо «делит» - и тогда в результате лишь частное... У Каюрова всегда получается «произведение». Этими же словами можно и нужно охарактеризовать и роль Саввы Василькова в спектакле «Бешеные деньги» А.Н. Островского в постановке Леонида Варпаховского. Трудно забыть, каким атмосферным, волнующим был этот спектакль, как «на равных» существовали в душе Василькова деловитость, расчетливость и нежнейшее чувство к Лидии Чебоксаровой-Элине Быстрицкой! Каждый взгляд героя на эту неприступную красавицу вызывал острое сопереживание сильному, нескрываемому чувству и... тем жестоким и необходимым урокам, которым он вынужден был подвергнуть ее, чтобы покорить... А еще был мудрый, рассудительный, все вокруг подмечающий Карп в «Лесе» А.Н.Островского...
Нарушая композицию этого воспоминательного портрета замечательного артиста, необходимо все же вернуться к телевизионным спектаклям. Граф Альбафиорита в «Трактирщице» К. Гольдони (режиссер Александр Белинский, 1975) в исполнении Каюрова покорял каким-то фантастическим сочетанием чувства собственного достоинства, тщательным сокрытием своей нищеты, почти женским кокетством и... иронией артиста, мастерски смешавшего все эти черты в своем персонаже и словно время от времени лукаво выглядывающего из-под маски.
Как ни углубляться памятью в далекие годы, даже просто назвать все роли Юрия Ивановича Каюрова не получится. Но можно ли не упомянуть хотя бы вскользь блистательного Полония из «Убийства Гонзаго» Н. Йорданова или льстивого и хитрого Хермана Израэля («Король Густав Васа»), доктора Боткина («... И аз воздам» С. Кузнецова). Это именно ему принадлежали едва ли не самые знаковые слова пьесы: «Вам чужд имперский блеск России, ее державная поступь. Вам еще придется вернуться на путь абсолютной власти, но в кощунственном и кровавом искажении ее идеи. Абсолютная власть, лишенная Божьего благословения, - ничего страшнее мир не знал». И еще были роли злобного и жалкого одновременно Нила Андреевича Тычкова («Обрыв» И.А. Гончарова), мудрого Старика («Воскресение» по Л.Н. Толстому), сохранившего в душе молодость Адика («Старый добрый ансамбль» И. Губача), очень непростого Джорджа Тальбота («Мария Стюарт» Ф. Шиллера), жизнерадостного, не на шутку увлеченного балами и вечеринками глухого князя Тугоуховского («Горе от ума» А.С. Грибоедова).
Есть особые радость и грусть в воспоминаниях. Что-то уходит навсегда, не оставляя по себе памяти, а что-то заставляет время от времени вернуться и увидеть это прошедшее ностальгически, с дистанции времени, опыта, сегодняшнего дня, театрального и не только...
Еще два года назад Юрий Иванович Каюров выходил в ролях Фирса и князя Тугоуховского на сцену, ставшую для него родной, подарившую счастье творчества, работу с разными режиссерами и коллегами по цеху. Но он с нами - и в этом благодарная зрительская память. Пусть продлятся годы этого мудрого, светлого человека!
Партнеры
Информационная поддержка
