Новости

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
СТАЯ СЛАВНЫХ. НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ

Теперь хочу рассказать о тех мастерах, которые были «коренными» артистами, всю жизнь работавшими в Малом театре. Тут надо прежде всего назвать Н. К. Яковлева, актера, недооцененного нашими театроведами. Великолепная русская речь, неподражаемый комизм и огромное дарование отличали его.

Яковлев был одним из любимых учеников А. П. Ленского. «Старики» театра вспоминали незамысловатый водевиль «Ночное», где бесподобно играли молодые Турчанинова и Яковлев. По ходу действия оба они чудесно исполняли задушевные русские песни. Казалось бы, талант Яковлева — сугубо национальный, бытовой.
Но в его Фигаро не было ничего русского. Это был изящный, ловкий, остроумный француз, француз с головы до пят.

Прекрасно играл он в молодости Скапена. На хорошем профессиональном уровне играл Хлестакова и городничего в «Ревизоре», Расплюева в «Свадьбе Кречинского». Но, конечно, стихией Яковлева была русская драматургия, и прежде всего Островский. Мне довелось быть партнершей Яковлева и в «Женитьбе Белугина», и в «Бешеных деньгах». В роли эти, по преимуществу драматические, комедийный актер Яковлев вкладывал много подлинного чувства и драматизма. В «Женитьбе Белугина» он мастерски передавал горячую любовь Белугина к Елене. Сцену разрыва с ней он играл с подкупающей искренностью. Яковлев так выражал глубоко оскорбленное чувство Белугина, что сцена поднималась до трагических высот и вызывала громадный отклик в зрительном зале. После четвертого акта (тогда еще «Женитьбу Белугина» играли в пяти актах и занавес давали после каждого из них) были бесконечные вызовы Яковлева, доходящие до оваций.

В «Бешеных деньгах» в аналогичной ситуации Яковлев так искренне передавал страдания Василькова из-за разрыва с Лидией, что зритель понимал — не будь Телятева, Васильков бы покончил с собой.

Яковлев был типичным актером Малого театра и «старомодным» человеком. Сам великолепно владевший русской речью, он становился совершенно неумолим, когда кто-либо небрежно относился к родному языку, а, уж на репетициях и особенно на читках за столом просто взрывался, когда актер вполголоса или шепотом читал свою роль: «Громче, голубчик, громче, что вы там шепчете! Дома шепчите, дома! Вы и на спектакле шептать так будете? Публика деньги платит, все слышать хочет! А вы! Громче надо, громче!»

Яковлев бесконечно любил театр и, как все тогдашние «старики», был очень скромен, никогда не требовал ролей или «прибавок к жалованью», как тогда говорили. А на его долю выпала нелегкая судьба в Малом театре. Мне кажется, что он был недооценен как актер, а то, что его не пригласили преподавать в школе, открывшейся при Малом театре в 1918 году, или не удержали в этом качестве, было безусловной ошибкой.

К этому надо прибавить, что Яковлев был человеком немного замкнутым, самолюбивым, пожалуй, гордым. Возможно, это не позволило ему достичь той славы, которую он действительно заслужил. Но это и не мешало ему быть учтивым и предупредительным.

Помню, справляли какой-то его праздник, какую-то дату. И он пригласил некоторых товарищей к себе домой. В столовой стол ломился от всяких чудесных домашних яств. Всех приглашенных усадили за него, а сам Николай Капитонович и его жена Мария Александровна, по старому обычаю не садясь, ходили вокруг гостей, радушно их угощая. Было что-то очень теплое, очень хорошее, необыкновенно ласковое и приятное во всей атмосфере этого вечера.

К сожалению, последние годы Николая Капитоновича были горькими. Во время войны мы ставили очень неудачную инсценировку Судакова «Отечественная война 1812 года» — по Л. Толстому. Ярко был выписан и не менее ярко сыгран Зубовым Наполеон. Рядом с ним по вине автора инсценировки тускло выглядел Кутузов — Яковлев. Постановка не понравилась, была снята, и без вины виноватым оказался Яковлев. Его как-то стали обходить ролями, наградами. Да, несправедлива иногда судьба к актеру в театре.

Помню такой случай. Когда грянула Отечественная война и Малый театр эвакуировался в Челябинск, Яблочкина, Турчанинова и Яковлев, как уже было сказано, отказались уехать и продолжали играть в театре, несмотря на трудное, да и опасное положение Москвы. А когда последовал приказ эвакуироваться всей труппе, «старики» отправились с коллективом на Урал. И вот все уже погрузили в вагоны, на перроне спешка, толкотня, того и гляди раздастся голос диктора: «Граждане, воздушная тревога». Мы все сидим по вагонам. Наконец поезд медленно тронулся, исчезают последние окраины Москвы... А у окна в коридоре стоит Яковлев, неотрывно глядя на уходящую Москву, и его фигура выражает такую беспредельную тоску, такое невыразимое горе. Что думал Николай Капитонович, истинно русский, уроженец Рязани, прощаясь тогда с Москвой? Увидит ли он ее еще? Ведь он немолод. Устоит ли столица перед грозной опасностью, что будет с любимым Малым театром, в котором играли его великие учителя Ленский, Ермолова, Федотова?

Никогда не забыть мне этой огромной скорби русского человека, русского актера, всю свою жизнь отдавшего русскому искусству. Николай Капитонович пережил эвакуацию, возвратился в родную Москву, но что-то в нем изменилось, надломилось, да еще эта неудача с Кутузовым. Он продолжал играть. Хорошо была сделана им в пьесе Гусева «Слава» роль старого актера. Яковлев был удостоен звания народного артиста СССР. Звания, о котором он мечтал. Получив это звание, по-настоящему был счастлив и горд. Но шло уже к закату. Не тот был Николай Капитонович. И умер он как-то незаметно, и похороны были такие же незаметные и скромные.