Алёна
20 марта 2006 г.
А вводов оказалось два. Кознов-Васильков и Фоменко-Глумов.
Кознов... "Несомненным" успехом не назовешь, но успех точно есть! Замечания - они больше из категории придирок, по мелочам. Мне показалось, что в какой-то момент занервничал ДД, проявилась свойственная ему манера стоять по стойке "смирно", да и в сцене "мира" с Лидией (перед антрактом) можно было бы и улыбнуться.
И, собственно говоря, все по замечаниям-то.
Теперь про бочку меда.
Начало было очень мощным, напористым - про такого Василькова москвичам только и оставалось, что сказать: "это черт знает что такое". Поэтому и разговоры о сферической тригонометрии пришлись ему очень кстати.
Кроме того, все предыдущие роли ДД (какие я видела) были очень похожи между собой - самодуры, важные купцы - и все были практически лишены какой бы то ни было лирики. В то время как в Деньгах с этим все в порядке. Мне было очень интересно, как ДД справится с этими моментами. И надо сказать, удалось это ему на славу. Пробрало до мозга костей. Низовой (при всех своих прочих достоинствах), как мне казалось, перебарщивал во многих лирических моментах, они звучали натужно. ДД попал в самую точку, найдя "золотую середину", проявив недюжинное чувство меры.
И, наконец, самое главное для меня в этот вечер стало "возрождение" «Бешеных денег». Спектакль этот изначально очень дорог мне, всегда его любила, а в прошлый раз он навел на меня тоску, скуку и совершенно не понравился. И все это время я переживала за судьбу спектакля; переживала, буду ли я опять когда-нибудь его смотреть, подавшись в кресле всем телом вперед и разинув рот до ушей (да-да, именно так - нечто среднее между улыбкой до ушей и отвисшей челюстью ). В эту субботу все так и было, и за это я особенно благодарна ДД.
Что касается Фоменко, то его Глумов гораздо жестче, резче. Демин создает впечатление Чеширского кота, который улыбаться-то улыбается, но пальца ему в рот не клади. Фоменко я бы сравнила со змеей, которая на всех шипит. И я все же предпочитаю вариант Демина, ибо он является более логичным продолжением Глумова-мудреца.