Александр Клюквин
Человек-праздник
 |  |
Первый раз я столкнулся с Виталием Соломиным на сцене, в спектакле "Заговор Фиеско в Генуе". Виталий был тогда уже известным артистом, а мы студентами. Он играл Фиеско, а мы - охрану герцога. Мы оказались с ним в противоположных лагерях: мы - немцы, он - итальянец, мы - за герцога, он - сам за себя. И первый наш творческий контакт с Соломиным - это был довольно смешной спор. Виталий сказал режиссеру Леониду Хейфецу: "Эти немцы-охранники - это все не по правде, понарошку. Если я захочу зарезать герцога, то зарежу". Я, услышав этот разговор, возражаю: "Не зарежете!" Он говорит: "Спорим?" - "Спорим!" - "На что?" - "На что хотите!" - "На пиво" - "Хорошо, на ящик". Вызов был брошен. И на следующей репетиции все как-то затихли - ждали продолжения. Был прогон спектакля. Нам с друзьями нравилось играть в охрану - романтика. Каждый из нас держал свой сектор… Вдруг боковым зрением я заметил какую-то тень. А до появления Фиеско-Соломина еще оставалось время, шла совсем другая сцена. Но актерская натура подсказала мне: сейчас будет нападение. И я, невзирая на то, что должен был стоять неподвижно, резко развернулся и поймал Соломина. Он бежал на герцога-Барышева с кинжалом в руке. Я схватил его, повалил на пол, мы приставили ножи ему к горлу. Поймали.
И вот - следующая репетиция. Мы, охранники, снова на сцене. Должен открыться люк, оттуда должен кто-то выйти… Но вместо этого из люка появились две руки и стали выставлять пиво прямо на сцену. Был выставлен ящик пива, а затем поднялся Виталий Мефодьевич и сказал: "Я проиграл!". Это было красиво.
И вот этот подлинно театральный дух озорства, игры, азарта Виталий Соломин сохранил по сей день.
Потом я встречался с ним в спектаклях "Живой труп", "Мамуре". Я смотрел на него и пытался понять, как он работает. Могу назвать Виталия Соломина своим учителем - наряду с Царевым и моим первым учителем Романенко. Может, Виталий меня и не учит, но я-то сам учусь. Он точнейший артист. С моей точки зрения, главное в актерской профессии - владеть действием, а он им владеет так, как я хотел бы. Каждое слово точно направлено, оно летит и падает именно туда, куда он хочет. И вторая важная составляющая актерской профессии - партнерство. Виталий - один из идеальных партнеров. Он умеет дать тебе ровно столько "воздуха", сколько тебе нужно, и ты работаешь с ним вместе, в сцепке, в тандеме. Партнер для него (как и для меня) - это святое.
С первых же лет работы в театре я познакомился не только с Соломиным-актером, но и с Соломиным-режиссером. Мне, совсем молодому артисту, он поручил одну из главных ролей в спектакле "Мой любимый клоун". Надо признаться, это были мучительные для меня репетиции. Я многого не понимал из того, что он от меня требовал. И не признавался, что не понимаю - согласно кивал, по мере сил пытался выполнять… Но всякое мучение в конце концов к чему-то приводит. И через это мучение я, кажется, научился его понимать - во что он верит, что исповедует как актер, как режиссер, как человек.
Порой Виталий дает артисту очень трудновыполнимые задачи, которые в конечном итоге оказываются не нужны. И это делается специально, это очень умный режиссерский ход. Помню, когда он вводил меня в спектакль "Свадьба Кречинского", чего мы только не делали в репетиционном зале! Я и плясал, и кричал, и колесом ходил. И ничего из этого в спектакль не вошло. Мы вернулись к тому рисунку роли, который был придуман раньше, до меня. Сначала я немного расстроился, но потом понял и сказал себе: "Чего же ты, дурак, расстраиваешься? Ты же прошел в сжатом виде весь репетиционный процесс спектакля "Свадьба Кречинского"!" Все, что мы делали на репетициях, было просто необходимо для того, чтобы "вытащить" из меня то, что нужно для спектакля.
Все свои роли Виталий Мефодьевич по-режиссерски точно просчитывает. А когда режиссирует, просчитывает роли за всех актеров. Он никогда не приходит на репетицию неподготовленным - всегда знает, кто, когда, как и в каком накале будет работать. Это означает, что огромная работа проводится дома - он за всех все осмысливает, проигрывает и сводит воедино все, что продумал. Как он это делает - для меня остается загадкой.
У него богатейшая фантазия: он всегда придумывает множество самых неожиданных вещей. Вот, скажем, мизансцена в "Свадьбе Кречинского": Соломин-Кречинский прыгает на руки к слуге Федору и произносит, лежа у него на руках: "Ах, как бывают иногда нужны деньги!" Казалось бы, нелепость, и в жизни такое невозможно представить. Но спектакль построен так, что эта гротесковая мизансцена оправдана: она говорит о взаимоотношениях этих двух людей, о той свободе, в которой живет Кречинский. Или вот сцена в "Иванове", которую мы придумали вместе с Виталием: мой персонаж, Боркин, приходит на званый вечер. Сперва он падает ниц перед хозяйкой дома, потом, рыча как зверь, ползет к молодой вдовушке Марфе Егоровне, потом бьет челом перед старухой Авдотьей Назаровной. Потом кричит: "Ох! Утомился!" - и снова падает. Да, на самом деле люди так себя не ведут. Но эта сцена работает на спектакль. Она создает контрапункт, и мы видим разницу между Боркиным и Ивановым. Роль Иванова, которого играет Соломин, решена в сдержанных тонах: он - человек, постоянно живущий в состоянии внутреннего взрыва, но не позволяющий этому взрыву вырваться наружу. А Боркин не стесняется в выражении своих чувств. Есть Иванов, но есть и Боркин!
Конечно, в спектаклях многое придумывают актеры, но думают-то они в том ключе, в каком предлагает режиссер. Режиссер задает тон, и все с удовольствием это подхватывают. Как интересно, как весело проходили репетиции спектакля "Иванов", премьера которого недавно состоялась! Это было всеобщее соревнование: кто придумает лучше. Всех нас не покидало ощущение праздника. И сегодня актеры говорят: "Какая жалость, что кончились репетиции!" Как хочется, чтобы репетиции всегда вызывали такие чувства…
Что еще мне близко в Виталии Соломине?
Его уникальная работоспособность - он может работать сутками, без выходных и отпусков, и ему это в радость. Значит, точно попал в профессию, знает, что делает и зачем живет.
Его щедрость - он вкладывает в свои спектакли не только много сил, но еще и много собственных средств. Я не уверен, что эти средства ему возвращаются, думаю, что нет. Значит, он еще и романтик, и это тоже нужно ценить в наше время.
Его умение подбирать себе команду - актеров, художников, композиторов. Он умеет находить единомышленников - талантливых, творческих людей в самых разных сферах.
И особенно - его постоянный творческий поиск. Он продолжает учиться и расти. Ведь остановиться - значит, покатиться назад. Как велосипед: остановился - упал. Жить можно, только идя вперед.