В дни празднования 225-летнего юбилея А.С. Пушкина Малый театр показал премьеру «Маленьких трагедий» в постановке главного режиссёра Алексея Дубровского. Казалось бы, зрители давно привыкли к тому, что эти пушкинские шедевры приходят на самые разные подмостки – классические и экспериментальные – целиком, по отдельности или полным «циклом», нередко дополненным «Сценой из Фауста», но, тем не менее, заполняют театральные залы. Хотя вряд ли в ожидании чуда: для многих почти наизусть знакомый текст, широко известные сюжеты… Смею предположить, что почти всегда влекут не только имена любимых артистов, занятых в той или иной постановке, и не любопытство к некоему очередному эксперименту, а магия пушкинских строк, завораживающая красотой того самого «великого и могучего» русского языка, который уже почти покинул нас, оставив светлое воспоминание…

Спектакль Малого театра покорил с первых минут, ещё до начала «Скупого рыцаря», атмосферой тревоги приближения чего-то непоправимого, дыханием чумы. Оно повеяло мгновенно от направленных в зал рядов прожекторов, которые медленно уплыли под колосники, а вслед им появилась на сцене на фоне тёмно-серых кирпичных стен, замыкающих пространство, группа людей в чёрных плащах, в белых масках, схожих с дельартовским Чумным доктором. Их танец был подлинным искусством балета, взмахи плащей при кружении напоминали распростёртые над всем миром зловещие крылья. И возникало одновременное ощущение захватывающей красоты, изящества найденной точной формы, включения в контекст происходящего «Пира во время чумы» (не вошедшей в спектакль) и – страха ожидания… Изумительная хореография Антона Лещинского, мастерство молодых артистов и студентов Щепкинского училища заворожили зрительный зал не только утончённостью безукоризненной формы, но внятностью эмоций, отсылающих к «Пиру во время чумы» и – той благородной красотой, которой так часто недостаёт сегодня в театрах.

Художник Мария Утробина создала образ целого мира из замкнутого тремя стенами пространства, в котором один за другим появляются конкретные смертные грехи, уничтожающие не только окружающих, но едва ли не в первую очередь своих носителей.

Атмосфера «Пира во время чумы» как будто «распылена» в воздухе спектакля не только изысканной хореографией, музыкой Георга Фридриха Генделя, но и появлением из-под сцены, словно из преисподней, подвала Скупого рыцаря, заполненного сундуками; обеденного стола, за которым Сальери подсыпает яд в чашу Моцарта; статуи Командора… Нам явлены три смертных греха: алчность или корысть; гордыня, умноженная на зависть; сладострастие – пожалуй, самые «стойкие» во времени, не подверженные коренным изменениям на протяжении веков и так или иначе приводящие к трагедии, потому и воспринимаются в разные эпохи разными поколениями внятно.

… Луч света выхватывает на верхней ступени лестницы в глубине сцены сына Барона Альбера (Алексей Фаддеев), измученного невозможностью появляться на турнирах, жить одной жизнью со своими ровесниками из-за скупости отца. Рыцарский шлем пробит, взять деньги у Соломона невозможно, нужен заклад, даже вина не осталось, чтобы выпить… Растерянный взгляд Альбера, интонация разговора с Иваном – всё свидетельствует о предельном отчаянии юноши, о его готовности пойти на любое преступление, но как резко меняется лицо, как вспыхивают презрением и ненавистью глаза, когда Соломон (выразительная работа Владимира Дубровского) предлагает ему избавление от отца – склянку с ядом!.. Как минутное сомнение соблазняет мыслью вернуть Соломона, но невозможно совершить преступление. Лучше обратиться за помощью к всемогущему Герцогу.

Из-под сцены медленно появляется подвал, заставленный открытыми сундуками, полными сокровищ, и восседающий среди них Барон – на устах Василия Бочкарёва полуулыбка, заставляющая вспомнить слова Феофана Затворника о том, что «корысть есть ненасытимое желание иметь, или искание и стяжание вещей под видом пользы, затем только, чтобы сказать об них: мои». Только это – обладание – владеет всеми помыслами Барона. Прекрасный Мастер, Василий Бочкарёв ни на миг не изображает согбенного старца, которому пора уже освободить место на земле, его герой – человек, в котором ещё достаточно сил, чтобы преумножать сокровища, наслаждаться своей безграничной властью. На моей памяти едва ли не впервые слова Соломона подкреплены тем, что мы видим: «Барон здоров. Бог даст – лет десять, двадцать. И двадцать пять и тридцать проживёт он». И эта яркая краска придаёт известному сюжету странный, на первый взгляд, но и определённо фатальный оттенок. «Моё» - значит, неделимое, принадлежащее, словно от рождения данное свыше; то, что не подвластно ни возрасту, ни чину, что даёт ощущение вечной жизни. И невольно приходит на память «Холстомер» Л.Н. Толстого, где автор рассуждает о том, что «мой», «моя», «моё» определяют сущность человека, переставшего видеть разницу между одушевлённым и неодушевлённым. Когда осознаёшь это, выстраивается живая преемственность традиций гуманизма русской культуры и иначе воспринимаются слова:

Что не подвластно мне?
как некий демон
Отселе править миром я могу;
…
Мне всё послушно, я же – ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою: с меня довольно
Сего сознанья…

Василий Бочкарёв произносит их не просто упоенно, а вдохновенно, как оправдание собственного существования, словно на наших глазах молодея, воспламеняясь собственным величием. Но как же мгновенно он теряет его, как начинают бегать глаза, когда он, обдумывая каждое слово, пытается внушить Герцогу (Михаил Мартьянов принимает Барона на фоне театральной ложи и держится несколько театрально, что оправдано стилистикой спектакля): его сын гуляка, он даже пытался убить отца. И тогда наступает трагическая развязка – смерть Барона, которую, следуя логике постановки, возможно оценить как закономерное возмездие свыше тому, кто возомнил себя властелином мира. Хрестоматийные слова Герцога: «Ужасный век, ужасные сердца!» - прозвучат не приговором, а скупой, произнесённой без пафоса констотацией. Едва ли не на все времена. Бесшумно появится один из людей в чёрном и наденет на Барона белую маску – своеобразный атрибут завершившейся жизни, а двое других унесут безжизненное тело…

Словно по контрасту с сокровищами, укрытыми от посторонних глаз в подвале, на сцене предстанет роскошь цветов в корзинах, зеркало, предметы благородной и дорогой красоты, клавесин в доме Сальери. Всё это занимает лишь часть пространства, замкнутого серыми стенами. Он войдёт в это пространство в распахнутом халате, деловито возьмёт в руки лейку и будет поливать цветы, занятый своими мыслями не о музыке, которую «разъял как труп», постигая искусство, а о потаённом, но всё более властно вырывающемся из души:

Кто скажет, чтоб Сальери гордый был
Когда-нибудь завистником презренным,
…
Никто! А ныне – я сам скажу – я ныне
Завистник. Я завидую; глубоко,
Мучительно завидую. – О, небо!
Где ж правота, когда священный дар,
Когда бессмертный гений – не в награду
Любви горящей, самоотверженья,
Трудов, усердия, молений послан –
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного?.. О Моцарт, Моцарт!

Михаил Филиппов, великолепный Мастер, много раз покорявший зрителей на сцене Московского театра им. Вл. Маяковского, на других сценах, на киноэкранах, недавно вступивший в труппу Малого театра, в роли Сальери предстаёт поистине неузнаваемым. Такая спокойная внешняя мощь при внутреннем иссушающем борении страстей исходит от его облика, от «проверки» созревшего решения камертоном, который каждый раз издаёт чистый звук, словно ответ на мысли Сальери, от разговора с собственным отражением в зеркале, - что становится не по себе. И невольно приходят на ум слова святителя Василия Великого, писателя и богослова: «… Хотя убоится суда, произнесённого за гордость, однако не может исцелиться от этой страсти, если не оставит всех помышлений о своей предпочтительности».

Непомерная гордыня, разъедаемая завистью к тому, кому всё дано от рождения свыше, без «трудов, усердия, моленья», словно физически душит, всё больше укрепляя мысль о том, что именно он, Сальери, призван:

Нет! Не могу противиться я доле
Судьбе моей: я избран, чтоб его
Остановить – не то мы все погибли.

Появление Моцарта (отличная работа Дениса Корнуха!) в сопровождении не Слепого скрипача, а весёлой компании людей в чёрном. Он танцует вместе с ними легко и изящно, а потом все они превращаются в воображаемого скрипача, играя на воображаемых скрипках. Именно это и становится последней каплей для Сальери: он достаёт «последний дар Изоры», яд, и, вновь проверив себя камертоном, принимает окончательное решение…

Поднимающийся из преисподней роскошно накрытый стол в трактире вновь вызовет неожиданную ассоциацию со стихотворением Г.Р. Державина, благословившего лицеиста Пушкина: «Где стол был яств, там гроб стоит…» И эта цепочка неожиданных и, казалось бы, невольно приходящих на память воспоминаний придаёт спектаклю Алексея Дубровского тот объём, что естественно вписывает его в контекст не только отечественной, но и мировой культуры.

Едва уловимые на бесстрастном лице Сальери последние сомнения; охваченное мыслями о «Реквиеме» печально-задумчивое лицо Моцарта, машинально играющего в бильбоке, почти залпом выпитая чаша с ядом – всё это говорит больше слов, заставляя зрительный зал дышать одним дыханием с героями в ожидании неизбежного. На Моцарта наденут белую маску и уведут за собой люди в чёрном, а Сальери привычным жестом возьмёт в руки камертон и, не услышав звука, будет настойчиво вызывать его. И страшно видеть человека, с ужасом вопрошающего себя: «И я не гений?» и продолжающего неистово, отчаянно бить по беззвучной «вилочке» камертона…

О последней части «Маленьких трагедий» на сцене Малого театра говорить сложнее. «Каменный гость» выстроен так же стильно, точно, как и две предыдущие истории, но… на фоне Барона-Бочкарёва и Сальери-Филиппова Дон Гуан Игоря Петренко проигрывает, в первую очередь, по части темперамента. Если вновь припомнить определения смертных грехов, нельзя не вспомнить священномученика Василия Кинешемского: «Нередко бывает, что человек не в состоянии думать более ни о чём другом: им всецело владеет демон страсти». Этого демона разглядеть в артисте не удалось: Игорь Петренко, принадлежащий к когорте любимых артистов кино, статный, красивый, казалось, если и одержим чем-то, то, скорее, не страстью, а надоевшей ему самому привычкой не пропустить мимо ни одну женщину, преумножая свою репутацию покорителя женских сердец. Искусно соблазняя Дону Анну (очень хороша Полина Долинская, проживающая по развитию сюжета медленное перерождение замкнутой чувством долга молодой женщины до интереса к незнакомцу, сменяющегося на наших глазах подлинной страстью), он действует более по распространённой славе развратника, нежели по власти демона, справиться с которой не может. И куда более темпераментными, яркими выглядят рядом с ним Лепорелло (Виктор Низовой), Дон Карлос, сдержанный лишь внешне (Александр Волков) и даже Монах (Сергей Еремеев), неистово стегающий себя плёткой в попытках усмирить чувство к прекрасной Доне Анне.

И всё же спектакль «Маленькие трагедии» по высочайшему уровню культуры; по стилю постановки; точности психологического режиссёрского решения и актёрского исполнения с глубоким проникновением в характеры вечных персонажей; изысканной красоте сценографии и костюмов; световому и музыкальному оформлению не для меня одной стал событием радостным и внушающим большие надежды.

Наталья Старосельская, журнал «Страстной бульвар,10», №1-271/2024

https://strast10.ru/

От души поздравляем режиссера-постановщика спектакля "Мёртвые души" Алексея Дубровского, художника-постановщика Марию Утробину и исполнителя роли Чичикова Алексея Фаддеева с присуждением премии Правительства России. Церемония награждения прошла 24 марта в Доме правительства России, награды вручал премьер-министр России Михаил Мишустин, признавший, что спектакль "Мертвые души" "стал ярким событием в мире театра". Желаем нашим коллегам, удостоенным высокой государственной награды, новых творческих взлетов и неиссякаемого вдохновения!

Дорогие друзья!

15 марта в Малом театре начались репетиции нового спектакля - инсценировки повести Александра Сергеевича Пушкина "Капитанская дочка". Постановка поручена Станиславу Сошникову, оформление - Марии Утробиной.

Центральные роли сыграют Кирилл Шварценберг и Валентин Анциферов (студент ВТУ им. М.С.Щепкина) (Гринев), Екатерина Чаннова (студентка ВТУ им.М.С.Щепкина) и Алина Колесникова (Маша), Андрей Чернышов и Александр Волков (Пугачев). В спектакле также заняты Светлана Аманова, Виктор Бунаков, Михаил Фоменко, Владимир Носик, Антон Хомятов, Александр Титоренко, Максим Хрусталев, Михаил Мартьянов и другие артисты.

По традиции, на первой читке всех приветствовал и напутствовал художественный руководитель Малого театра народный артист СССР Юрий Соломин.

Фоторепортаж Жанны Фашаян.

[GALLERY:680]

Острая сатира на большевизм с подзаголовком «Чудовищная история» была написана в 1925 году. Печатать враждебную вещь отказались, и вплоть до перестройки она лежала под спудом. Конечно, ходила в самиздате, в журнале «Звезда» появилась лишь в 1987 году, а через год Владимир Бортко снял по ней свой замечательный фильм. Повесть «Собачье сердце» давала повод критикам задуматься над сходством двух профессий Булгакова – врача и писателя.

Древние говорили, что «великий врач подобен богу», а великий дар художника называли божественным. И тот и другой берут на себя смелость «исправлять» создания Творца, а значит, чувствуют власть над другими, как известно, одна из попыток большевиков также заключалась в радикальном улучшении человеческой природы.

По сюжету выдающийся московский хирург, мировое светило профессор Преображенский, овладевший тайнами омоложения, в декабре 1924 года вместе с доктором Борменталем осуществили небывалый эксперимент – пересадили бездомной собаке человеческий мозг. Беспородный пес Шарик начал принимать человеческий облик, но, подобно донору, люмпену Климу Чугункину, погибшему в пьяной драке, стал хамом и пьяницей. Бульварная пресса разнесла историю по свету, но сам Преображенский, понимая, что может выйти из Шарика, был не рад.

Тем временем Шарик попал под влияние председателя домкома Швондера, внушившего ему, что он пролетарий, угнетаемый буржуазией. Швондер выдал Шарику документы на имя Полиграфа Полиграфовича Шарикова и устроил в службу отлова и уничтожения бездомных животных, а профессора заставил прописать его. Шариков быстро стал начальником, начал грубить Преображенскому и неприлично себя вести. В конце концов написал донос на них с Борменталем и выхватил револьвер. Будучи не в силах выносить выходки Полиграфа, те решились на обратную операцию…

Все эти события происходят на фоне движения революции, обозначенной в спектакле тревожно мерцающими огнями башни Татлина, явление которой зрители встречают горячими аплодисментами, едва открывается занавес. По ней марширует «рабочий люд» в бушлатах, кожанках, красных косынках и поет о том, что настало время подняться (сценография и костюмы Марии Утробиной). Пением и маршами революционеров пронизан весь спектакль режиссера-постановщика заслуженного артиста Алексея Дубровского (он же автор инсценировки).

Профессора Преображенского иг­ра­ет народный артист Василий Бочкарев, спектакль поставлен к его 80‑летию, и актер, который не раз говорил в интервью, что его восхищает многослойность текстов Михаила Булгакова, в полной мере демонстрирует эту черту в своем исполнении. Вначале видим эпизод с тихо падающим снежком в прелестном уголке Москвы, на Пречистенке. Профессор только что распрощался с коллегами после заседания в Доме ученых, спели, как всегда, «Гаудеамус игитур», и, надо же, как ему сегодня везет, к нему прибился бездомный пес (Шарик – Владимир Тяптушкин), нужный ему для эксперимента. Добрейший Филипп Филиппович кормит его краковской колбасой и забирает с собой. И лишь в его семикомнатной квартире, где его уважительно встречают обитатели-помощники (Зинаида – Мария Кривенцева, Дарья – народная артистка Алена Охлупина), в разговоре с доктором Борменталем (Игорь Петренко) улавливаем, что профессор ожидает «подходящую смерть».

Вскоре в пьяной драке погибает скандалист Клим Чугункин, и Шарик оказывается в операционной, где доктора пересаживают ему человеческий мозг, он начинает превращаться в «новую человеческую единицу». Во время операции Бочкарев играет Преображенского-Мефистофеля, отступившего от главной заповеди: «лицо стало страшным», «зверски оглянулся», «отвалился, как сытый вампир», перед нами инфернальная личность. А дальше все развивается по нарастающей. Примкнувший к команде Швондера (Швондер – Михаил Мартьянов, Пеструхин – Александр Никифоров, Вознесенская – Мария Серегина) Полиграф Полиграфович быстро преобразуется в пролетария. С ловкостью душит бездомных котов, при этом выступает на собраниях, требует от Преображенского прописку и комнату, буянит, не оставляя выбора докторам.

…Уголовному следователю (Станислав Сошников) и милиции профессор демонстрирует Шарика-пса, вот только сам выезжает на инвалидной коляске. Видимо, мерой за меру. Перечтем внимательно, как профессор оценивает свой научный подвиг: «Уму непостижимо, какую работу я проделал, и спрашивается – зачем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы дыбом встают. Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти ощупью и параллельно с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу! На, получай Шарикова и ешь его с кашей».

Именно эта булгаковская мысль взята Алексеем Дубровским как ключевая. «Сегодня более сложным взглядом, чем в перестроечное время, – говорит он, – когда вышел фильм Бортко, смотрим на повесть. Уже нет окрашивания в черное и белое, и сразу не скажешь, кто положительный/отрицательный герой… Для меня, например, пес Шарик – жертва, он неоднократно спрашивает в повести: «Я просил делать мне операцию?!» Есть и другая фраза: «Хорошенькое дело, ухватили животное, исполосовали ножиком голову, а теперь гнушаются». Можно даже провести эксперимент: спросите людей на улице, что сделали с собакой, почему повесть называется «Собачье сердце», думаю, вам затруднятся ответить, а для меня этот момент принципиальный. Помните, на вопрос Борменталя «А если бы мозг Спинозы трансплантировали?» профессор отвечает: «Зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может их родить когда угодно».

В постановке Малого театра проникают, пожалуй, в главный смысловой слой повести, в котором людям дается знак: не надо лезть туда, куда не надо, не надо приподнимать эту завесу. Любое искусственное вмешательство в природу, общество, историю, политику не приведет к позитивным изменениям. Профессор это понял, а положительный ли он герой, сложно сказать. Если следовать мысли постановщика, скорее нет, чем да.

Нина Катаева, Учительская газета, №8 от 21 февраля 2023

https://ug.ru/satira-na-bolshevizm-v-sovremennom-k...

Недавно в Новой Третьяковке Киностудия Малого театра представила премьеру документальной картины «Кусочек света художника Марии Утробиной» режиссёра Дениса Бродского.

По центру столицы от Малого, по-видимому, в Камергерский быстрым шагом идёт хрупкая миловидная женщина. И никому невдомёк, что у неё внутри в это время рождаются целые миры – может, громадные корабли, а, может, тонкие кружева для героев Бомарше или обстановка квартиры профессора Преображенского. Вполне возможно, что она мысленно листает работы своих студентов, обдумывает обустройство новой музейной выставки или решает, что в первую очередь надо обсудить с мастеровыми в Нагатино, и это без учёта семейных забот.

Вся эта нереальная наполненность — художник-сценограф, художник по костюмам, завкафедрой Технологии художественного оформления спектакля Школы-студии МХАТ Мария Утробина. В её арсенале множество спектаклей и фильмов, работа с лучшими театрами и режиссёрами, созданные ею произведения удостоены многочисленных наград.

В Малый театр Мария попала в 2012-м и с тех пор на сцене дома Островского у неё уже 11 сценических работ.

«Чтобы во мне родилось желание снимать, — рассказывает Денис Бродский, — меня буквально должно ошарашить эмоциональное потрясение. Это потом уже, если понадобится, начну всё раскладывать по полочкам. Так вот, меня потряс корабль-громадина в «Петре I», такой непривычный для Малого, относящий, скорее, к ленкомовскому «Шуту Балакиреву». Я понял, что это не эпатаж, не желание произвести впечатление, а именно то, что нужно этому спектаклю. И это очень совпало со мной».

Фильмы Бродского, выпускника Щепкинского и в совсем недавнем прошлом актёра Дома Островского, как раз интересны взглядом изнутри, возможностью видеть каждую деталь работы его героя и желанием поделиться всем этим со зрителем. Рассказывая о сценографе, он отлично понимает, что общее настроение создают не только масштабы, но и детали, совсем не заметные зрителю из зала, но такие функциональные для актёров, их умение становиться верными акцентами, а также создавать исполнителям нужное настроение.

«Такая хрупкая женщина и такой размах, — продолжает режиссёр. – В голове не укладывается. И вот это сильное впечатление родило желание поговорить с Марией и о профессии, и о каком-то пути, предназначении. У меня не было цели детально, предметно проговорить биографию, мне было интересно понаблюдать за ней, как за человеком и мастером».

Хрупкость хрупкостью, а упорства Утробиной не занимать: в детстве чётко решила стать художником и рисовать для журнала «Весёлые картинки», а потом увлёк театр, ей понравилась идея создавать миры из ничего. Никто не советовал даже пробовать поступать в Школу-студию, говорили, что туда простому человеку не пробиться, она никого не слушала и попала на курс к легендарному Олегу Шейнцису.

«Я верю, — говорит Мария, — что художнику кто-то диктует сверху и кто-то ведёт». Наверное, да, но не каждому, а лишь увлечённому своим делом до самозабвения. А ещё, скорее всего, тому, кто находит радость в созидании и любит людей.

Мария любит людей бесхитростных, с открытым сердцем – таким она видит коллектив Малого и очень ему за это благодарна. «Рядом с такими людьми, — продолжает художник, — сердце хочется открывать всё больше и больше. Да и хорошее дело не получится, если не вложишь в него частичку своей души и кусочек сердца. А главная награда для меня – люди, которые начинают расцветать в процессе работы».

И фильм получился у Бродского и его коллег-операторов Евгения Павлова и Януша Адама очень светлым и сердечным. Он уже живёт в интернете своей жизнью и любой желающий может посмотреть картину в свободном доступе.

А Киностудия Малого театра продолжает делать фильмы-портреты и не только. В работе картина о ректоре ВТУ им. Щепкина Борисе Любимове, новые серии проектов «НЕсерьёзный разговор», поездка в Щелыково и работа там над фильмом об А.Н. Островском и проч.

С удовольствием готов продолжать театр кинематографическое сотрудничество с Третьяковкой, тем более, что ему без малого 100 лет. «Дело в том, — комментирует завотделом кинопрограмм Государственной Третьяковской галереи Максим Павлов, — что в 30-е годы прошлого века Малый шефствовал над нашим, знаменитым своими замечательными капустниками под Старый Новый год, Народным театром. Подтверждающие документы мы совсем недавно обнаружили в архиве».

Наталья Косякова, "Клаузура", 21 февраля 2023 года

https://klauzura.ru/2023/02/gorizonty-marii-utrobi...

Дорогие друзья!

10 февраля в Третьяковской галерее прошел показ фильм Дениса Бродского "Кусочек света художника Марии Утробиной". Фильм презентовали Денис Бродский и Мария Утробина.

Фоторепортаж Евгения Люлюкина.

[GALLERY:672]

Спустя 35 лет вновь открыт для посетителей Музей Малого театра. Новая мультимедийная экспозиция "Пространство автора" включает раритеты из музейных фондов. О самых интересных экспонатах – Ирина Разумовская.

Теперь зрителям Малого театра имеет смысл приходить задолго до начала спектакля – ради этого мультимедийного музейного пространства. Его задумали пять лет назад.

"Очень хотелось соединить историю нашего театра и новые достижения IT-технологий. У нас много очень интересных изданий XIX века, которые нам тоже хотелось показать нашим зрителям, но просто так их выкладывать это было сложно", – заявила директор Малого театра Тамара Михайлова.

Тем более, что рукописи и книги XVIII и XIX века боятся света. Тогда было решено оцифровать их, и теперь многие из них можно полистать благодаря такому виртуальному шкафу. Но некоторые раритеты всё-таки положили в витрины.

СМОТРЕТЬ РЕПОРТАЖ ТЕЛЕКАНАЛА "КУЛЬТУРА"

"Такая уникальная вещь, которая никогда не экспонировалась у нас, это "монтировка" спектакля, так скажем, это паспорт спектакля XIX столетия с пометками часто и автора, который был соучастником постановки, там Александр Николаевич Островский, к примеру. Здесь написано, например, вот "Снегурочка", которая была поставлена в 73-м году XIX столетия: "Декорации и костюмы по указанию автора" – то есть по указанию Островского.

[GALLERY:656]

В Малом театре такой подробной экспозиции не было 35 лет. Из фондов достали костюмы артистов, например, это платье Елены Гоголевой из спектакля "Коварство и любовь". Некоторые фрагменты старинных постановок можно посмотреть или послушать через мультимедийные экраны. Гордость новой экспозиции – интерактивный макет сценической коробки.

"Чтобы детки могли увидеть, как устроена сценическая площадка, что есть круг, который можно покрутить и декорация будет вращаться, что есть плунжера, их тоже можно покрутить, они будут опускаться, подниматься. И здесь, внизу, каждый ребёночек может увидеть, как устроено то, что под сценой, – это очень интересно. Также можно покрутить штанкетные подъёмы, то, на что декорация подвешивается", – заявила художник-сценограф, художник по костюмам Мария Утробина.

Для юных зрителей есть и отдельная творческая зона, где можно почувствовать себя сценографом, придумать костюмы и декорации для спектакля. Вдохновляться при этом можно работами именитых мастеров, так как макеты к некоторым постановкам Малого театра расположили здесь неподалеку.

В Малом театре - долгожданная премьера уходящего года. "Собачье сердце" - по повести Булгакова. Послереволюционное время наполнилось новыми смыслами, а главный герой Шариков, скорее, жертва. Искромётные диалоги, блестящий актёрский состав, динамичная сценография - спектакль точно станет аншлаговым. Подробнее – в репортаже ТВЦ.

Малый театр представил премьеру по знаменитой повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». Постановка приурочена к 80-летию народного артиста Василия Бочкарёва, который исполняет роль профессора Преображенского. Автор инсценировки и режиссёр-постановщик – Алексей Дубровский.

Революция – ключ к спектаклю: по крайней мере, к её осмыслению ведут осевые линии. Латинское revolutio означает вращение, переворот, превращение. Художник-сценограф Мария Утробина выстроила в центре поворотного круга Башню Татлина – трёхэтажную конусную винтовую конструкцию. Это и памятник III Коммунистическому Интернационалу, и спираль развития цивилизации и науки, и молекула человеческой ДНК, и повторяющиеся витки событий, и цикличность истории, и пирамида власти.

Революция как переворот в жизнеустройстве показана двумя сторонами декорации на поворотном круге. С одной стороны – «старый мир» профессора Преображенского: красивый, размеренный, восхитительно логичный и гармоничный, мир принятия, достоинства и чести. В столовой – резная мебель, на фасадах которой хочется рассмотреть каждый завиток, ибо он воплощает не «буржуйские» декоративные излишества, а высокий уровень мастерства резчика и художественный вкус хозяина дома. Домработница Зинаида Прокофьевна (Мария Кривенцева) и кухарка Дарья Петровна (Алёна Охлупина) – домашние феи, которых действительно хочется называть по имени-отчеству. Аккуратные, милые, женственные, они вписываются в этот старый мир так же органично, как белые скатерти и фарфоровые супницы, которыми они, танцуя, распоряжаются.

С обратной стороны революции – пролетарии. Их «новый мир» под красным флагом пуст и гол, но они едины в своей решимости перекроить мир. Люди в шинелях, матросках, будёновках и красных косынках лихо танцуют «Яблочко» (студенты «Щуки» традиционно задействованы в спектаклях репертуара) и выступают слаженным хором. Их голоса слышны отовсюду и настолько мощны, что абажур над столом в профессорской квартире ходит нервной дрожью.

Революцию как переворот в умах воплощает троица Швондер–Вяземская–Пеструхин (Михаил Мартьянов, Мария Серёгина, Александр Никифоров). Люди, легко отринувшие и разрушившие всё, что было им чуждо, резки, грубы и напористы. Женщина в этой троице свободна от женственности и окончаний женского рода, мужчины – от благородства. Их метод – террор, парализующий нервную систему, их речь полна ярости и ненависти, глаза вспыхивают гневом, а рука хватается за револьвер. Они пришли отнять то, что никогда им не принадлежало, и начали с калош. Их революция больше похожа на разруху (ту самую, которая «не в клозетах, а в головах»).

Революция как переворот в науке – это, конечно же, трансформация Шарика в Полиграфа Полиграфовича. Владимир Тяптушкин начинает с весьма правдоподобно скулящей блохастой дворняги в лохматом свитере и шапке с ушами. Первая мысль «мы что – на новогоднем утреннике?» довольно быстро сменяется заинтересованным наблюдением за собачьими повадками в исполнении человека, которому, мы знаем, ещё только предстоит превратиться в человека. Всё окончательно встаёт на свои места, когда Шариков избавляется от пёсьего облика, принимает вертикальное положение и начинает «эволюционировать» – говорить гадости, бренчать на балалайке, ходить в цирк, гонять заводных котов, хамить, качать права и требовать справедливости под дулом пистолета. Пережми молодой актёр хоть чуть-чуть, заиграйся чуть больше в «говорящую собачку» – и философско-фантастическая история превратилась бы в дешёвый анекдот. Владимир Тяптушкин виртуозно выдерживает баланс Шарик/Шариков, плавно и убедительно выводя зрителя на мысль о том, что «говорить – это ещё не значит быть человеком».

Научная революция была бы невозможна без самих учёных. Филипп Филиппович – светило науки, «волшебник, маг и кудесник», признанный мировым академическим сообществом. Он знает себе цену, но не кичится заслугами, охотно признаёт свои ошибки, а перед операцией крестится и просит божьего благословения. Его соратник Иван Арнольдович Борменталь в исполнении Игоря Петренко – молодой смышлёный доктор, пока ещё вспыльчивый и категоричный, но имеющий все шансы стать новым Преображенским, если только он прислушается к советам учителя, пойдёт «ощупью с природой» и продолжит жить «с чистыми руками».

Отдельно отметим Василия Бочкарёва в роли профессора. Из его уст не услышишь «От Севильи до Гренады», да и в целом, вопреки опасениям, не возникает желания проводить параллель с всенародно любимым фильмом Владимира Бортко и сравнивать Василия Бочкарёва с Евгением Евстигнеевым. В этом безусловная заслуга режиссёра, почувствовавшего характер, и самого артиста, подарившего Филиппу Филипповичу полноценную, богатую сценическую жизнь. Развёрнутый образ цельной личности, в которой соединились верность традициям gaudeamus igitur и страсть к эксперименту, немецкая пунктуальность и русская широта души, сдержанность и импульсивность, изящество и жёсткость, ироничное восприятие действительности и способность управлять ею терпеливо и мудро.

В финале Шарикова откатывают на предыдущую версию. Преображенский и Борменталь, представители «старого мира», совершенно очевидно завоёвывают симпатию зрителя, но спектакль не делит героев на «своих» и «чужих». Историки полагают, что экономический прогресс и развитие общества невозможны без революции, и, понимая это, многие представители интеллигенции Октябрьскую революцию приняли. Филипп Филиппович не принял, но на сцене он, сам того не замечая, местами «включает» Ленина. Неоднозначны и образы пролетариев: в них много человеческого и близкого любому живому существу, «на какой бы ступени развития оно ни стояло».

Елена Шаина, Театр To Go, 22 декабря 2022 года

https://teatrtogo.ru/2022/12/22/revolyucziya-v-kal...

22 ноября народному артисту России Василию Ивановичу Бочкареву исполнилось 80 лет. Настоящим подарком юбиляру и крайней премьерой уходящего года в Малом театре стала постановка "Собачьего сердца" по знаменитой повести Михаила Булгакова. В спектакле Василий Иванович играет профессора Преображенского. На эту роль его пригласил режиссер Алексей Дубровский (это его пятая режиссерская работа на сцене Малого театра).

С первых минут действие напоминает об эпохе великого слома - победным маршем красноармейцев:

На бой нас давно вызывает

Буржуй, враг, царящий повсюду;

Пусть красное знамя собой означает

Идею рабочего люда.

И с красными флагами на спирали знаменитой башни Татлина подбедно поднимутся враги буржуев в солдатских шинелях и провозгласят победу революции. И затем эта огромная башня-пружина будет трансформироваться у нас на глазах в течение спектакля - то в кабинет высокого кремлевского начальника, то в старорежимную профессорскую квартиру, то в операционную... И невзначай напоминать — то ли стартующую ракету, то ли вавилонскую, то ли пизанскую конструкцию...

Василий Бочкарев, играющий профессора Преображенского, тонко и виртуозно рисует образ старого московского интеллигента. Он, конечно же, будет скорбеть о том, что "пропал калабуховский дом", что исчезают галоши из подъезда, нарастает разруха в головах людей... О всем том, что уже стало крылатыми фразами благодаря многочисленным постановкам и знаменитому фильму Владимира Бортко "Собачье сердце". Преображенский Бочкарева более "профессор" - классичен и сух по сравнению с жизнелюбивым героем Евгения Евстигнеева. Он верит только в "дело", отрицая сами условия игры в "новую жизнь", хотя при этом и пользуется некоторыми приемами (вроде звонка высокому покровителю).

- Мы сделали акцент в спектакле именно на собаке, - говорит Владимир Тяптушкин. - На то, что нельзя идти против природы и невозможно превратить животное в человека. Когда в природу Шарика вмешивается натура

Клима Чугункина, бесстрашного авантюриста, от Шарика мало что остается. Вдумайтесь в само название - "Собачье сердце". Оно очень многогранное. С одной стороны, это вроде какой-то негатив. С другой - это верность, чистая душа, что-то великое, очень редкое в наше время.

- Кстати, в чем виноват Шарик? - рассуждает артист. - Он выживал как мог. Ну, взял профессор бедную собачку к себе, сделал операцию, в результате жизнь пса поменялась... Внутри него две сущности. Шарик, по сути, жертва. И это в нем Клим Чугункин так яростно защищается. Сам добрый Шарик не стал бы так агрессивно завоевывать себе место под солнцем.

Может, потому зритель почувствует особую энергию этого спектакля, решенного не как злая социальная сатира, а скорее, как мягкое напоминание о главных человеческих ценностях, в том числе, о "братьях меньших". Вполне современную идею о том, что Шарик — жертва системы, поддерживает и режиссер спектакля и автор инсценировки Алексей Дубровский:

- Вот что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу, - говорит режиссер. - Всем нам известен замечательный фильм Владимира Бортко, вышедший в 1988 году и точно попавший в контекст политических и социальных изменений, происходивших тогда в нашей стране, под названием "Перестройка". Однако прошло почти 35 лет и многие акценты во взгляде на произведение сместились.

Восприятие того сложного времени 20-х годов перестало быть однобоким и прямолинейным. Ведь у каждого тогда была своя правда. Да и сам герой повести, пёс Шарик, впоследствии превращённый в Полиграфа Полиграфовича Шарикова, представляется сегодня не антагонистом, а жертвой. Недаром из его уст неоднократно звучит фраза: "Разве я просил мне операцию делать?".

Профессор Преображенский, весьма неплохо и с большим достатком проживавший при большевиках, продолжает Дубровский, приподнял ту самую "завесу", зашёл слишком далеко и совсем не отдавал себе отчёт, куда приведёт его эта ошибка. А ошибка заключалась не в личности Клима Чугункина, чей мозг вставили Шарику, а в целесообразности операции как таковой. Ибо по словам самого профессора: "Зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно?".

- Я долго думала, как соединить эти два московских мира - мир социальный, новый, революционный и старорежимный мир уходящей эпохи, - говорит Утробина. - И поняла, что соединяющим образом является именно башня Татлина. Конечно, преобразованная под сценические задания.... Причем перекошенная — как пизанская. Она вроде бы летит и одновременно падает.... Как стык времен эпохи — мы знаем, какие события происходили в то страшное время. Это как символ стремления людей в некое светлое будущее, которое мы знаем, чем закончилось... Время набирания высоты и время падения. И наши герои взаимодействуют с ней на разных уровнях.

- Это была сложная история, - продолжает Мария Утробина. - Мы конструировали эту металлическую конструкцию три месяца. Ведь надо было продумать, как ее собирать и разбирать. Там же три этажа и еще лестница внутри. С помощью света и поворотов мы решали задачу изменения ее образа в течение спектакля. Но мы справились.

Наталья Боброва, Ревизор.ру, 20 декабря 2022 года

https://rewizor.ru/theatre/reviews/razruha-snova-v...

Великое произведение в новом прочтении. Грандиозная премьера в Малом театре: спектакль «Собачье сердце» к 80-летию Василия Бочкарева, который сыграл профессора Преображенского. Народный артист признается: для него это лучший подарок. На сцене — множество экспериментов, едва заметных деталей, которые делают постановку особенной. Что ждет зрителей?

Секреты приоткроет Петр Дерягин. Смотрите его репортаж.

Спектакль приурочен к 80-летию Василия Бочкарёва, который сыграл роль профессора Преображенского.

В Малом театре готова премьера. Режиссер Алексей Дубровский поставил "Собачье сердце" Михаила Булгакова. Спектакль приурочен к 80-летию Василия Бочкарёва, который сыграл роль профессора Преображенского. Яна Музыка – подробнее.

Василий Бочкарев спускается из гримерки на сцену для общего фото. Утром был показ для прессы. Потом дневная репетиция, а вечером спектакль. Народный Артист уверяет, что работа над этой постановкой – самая трудная в его карьере. И он рад, что создание спектакля было долгим.

"Это, наверное, первая роль, когда присутствие автора для меня во многом почти реально. Вот я его чувствую. Я и Елену Сергеевну чувствую. Это счастье, что так сложилось. Это могло сложиться только в результате длинного пути", – отметил народный артист России Василий Бочкарев.

Художник спектакля Мария Утробина отталкивалась от того, что в тексте – два мира: холодная Москва и квартира профессора Преображенского.

"В какой-то момент я поняла, что башня Третьего интернационала Татлина является тем самым образом Москвы 20-х годов, и в какой-то момент соединила квартиру и башню", – заявила художник Мария Утробина.

Владимир Тяптушкин подчеркивает, что воплощает двух персонажей. Шарик и Шариков – принципиально разные характеры.

"Пёс, он очень глубокий. Намного более человечный даже. Хотя он пёс". – отметил актер Владимир Тяптушкин.

Василий Бочкарев отмечает, что текст многослойный. Чем глубже в него входишь, тем сложнее давать оценки, кто положительный персонаж, кто отрицательный. Профессор Преображенский в его трактовке – человек, одержимый успехом. Он даже не замечает, что ради своей цели способен уничтожить другого. Артист вспоминает образ Преображенского в итальянском фильме "Собачье сердце".

"Его снимали с оскаленными зубами, когда он операцию делал. Чуть ли не Воландом что-то такое связанное. Все позволяет Михаил Афанасьевич. Все туда заложил", – отметил народный артист России Василий Бочкарев.

Одна из проблем, которую исследует Булгаков в "Собачьем сердце", только в последнее время вошла в информационную повестку – трансгуманизм.

"Это произведение, несмотря на всю социальную составляющую, оно все-таки самое главное – это о том, что не надо лезть туда куда не надо. И не надо приподнимать эту завесу. И профессор это понял. И немножечко сделаю спойлер для зрителей: в нашем спектакле даже некоторый намек на некое наказание я думаю, что будет присутствовать", – заявил режиссёр-постановщик, заслуженный артист России Алексей Дубровский.

Свойство классики – в каждой эпохе проявлять новые смыслы. Даже в процессе работы над этим спектаклем акценты несколько раз смещались.

Дорогие друзья!
Сегодня у нас для вас - маленькая премьера! Вашему вниманию мы предлагаем новый документальный фильм Дениса Бродского, посвященный замечательному театральному художнику Марии Утробиной. Начавшееся в 2018 году спектаклем "Метель" сотрудничество Малого театра и Марии Утробиной переросло в настоящий творческий союз. За пять лет с ее участием поставлено 9 спектаклей, а 10-й, можно сказать, юбилейный, "Собачье сердце" - зрители смогут увидеть совсем скоро.

В Малом театре — первый премьерный спектакль 267-го сезона. На исторической сцене — знаменитая «Женитьба Фигаро». Это классическая комедия, но о свободе, любви, справедливости здесь говорят серьезно. Подробностями делятся режиссер-постановщик, заслуженный артист России Владимир Драгунов, актриса театра Ольга Плешкова, народный артист России Глеб Подгородинский, а также сценограф и художник по костюмам Мария Утробина.

Первый канал. Программа "Доброе утро". Фрагмент выпуска от 25.11.2022

В Малом театре – премьера. На исторической сцене играют "Женитьбу Фигаро". Режиссер Владимир Драгунов считает, что текст Бомарше нуждается в новом, более серьезном прочтении. Удалось ли авторам спектакля переосмыслить классическую комедию? Репортаж Юлии Струковой.

Взявшись за эту пьесу, режиссер Владимир Драгунов решил уйти от налета водевильности. "Женитьба Фигаро" – серьезная комедия, в которой можно обнаружить многие актуальные темы. Говорит, не зря же Наполеон называл её "революцией в действии".

Смотреть видеорепортаж на сайте телеканала "Россия-Культура"

"Один только монолог Фигаро, который таким количествам постановок мешает, и не знаешь, что с ним делать. И как его отделяют, и сокращают его безумно. Есть даже постановки, в которых он не звучит. А по-моему, этот монолог Фигаро, когда он рассказывает о своей жизни и вообще о том, что происходит вокруг, это ключ ко всему спектаклю", – отметил режиссёр Владимир Драгунов.

В Малом театре "Женитьбу Фигаро" не ставили больше ста лет. В последний раз ее играли в 1920-м году с Марселиной – Екатериной Лешковской, Сюзанной – Верой Пашенной.

"Ощущения прекрасные – передать привет через сто лет нашим прекрасным замечательным актерам, кто это играл и соответствовать им по уровню и находиться в современном ритме, той энергии, которая сейчас нас окружает", – отметил заслуженный артист России Андрей Чубченко.

Современное сценическое пространство и костюмы, не привязанные к эпохе, придумала Мария Утробина. Ориентировалась не на историю костюма, а на характеры персонажей. Много внимания уделила цвет. Палитра спектакля – бело-черно-красная.

"Я, когда начинаю работать, всегда делаю цветовую раскладку, прежде чем начинать работу над спектаклем. И здесь интуитивно я раскладывала пазлы и вдруг поняла, что у меня эти цвета превалируют в моей гамме. И дальше каждому персонажу подбирала свой образ", – заметила художник Мария Утробина.

Поскольку смысловые акценты в пьесе можно расставлять по-разному, каждый спектакль можно играть с разными оттенками. И в этом режиссер полностью доверяет актерам, говорит, они готовы отражать стремительно меняющееся время. Впрочем, все равно лейтмотивом остаётся общее стремление героев к гармонии внутреннего мира.

"Там есть прекрасные фразы, которые я произношу. Пусть они... Моя задача была, чтобы они не звучали резонёрски, так сказать, не поучал я никого. Я сам вот, так сказать, понял, пройдя вот этот вот всю пьесу, вдруг, так сказать, понял, что счастье – вот оно Марселина, которую я когда-то так сказать любил", – отметил народный артист России Валерий Афанасьев.

"Что бы не происходило вокруг, какой бы ни был контекст, если есть рядом близкие люди, и они стремятся к радости, то в итоге их вот эта вот общая совокупность желания счастья – оно в итоге может победить любые обстоятельства", – рассказала актриса Ольга Плешкова.

Премьерные спектакли только начинаются. Основным зрителем этой версии "Женитьбы Фигаро" создатели спектакля видят молодую аудиторию. Которая, даже не читая Бомарше, должна уяснить – главное, за что стоит бороться в жизни, – это любовь.

Премьера в Доме Островского идёт на «ура!»

В Малом театре под конец сезона поставили самого что ни на есть своего родного драматурга - Александра Николаевича Островского. На этот раз его пьесу, которая никогда не являлась хитом для Дома Островского - «Женитьбу Бальзаминова». За постановку взялся молодой представитель режиссёрского цеха Алексей Дубровский, чья семья тесно связана с Малым: отец, и сестра - артисты, мама много лет прослужила в литературной части. Так что фамильные традиции страховали постановщика от нежелательных крайностей. Да и руководство Малого вряд ли бы потерпело в исторических стенах какой-нибудь непотребный радикализм.

«Женитьба Бальзаминова» (последняя часть трилогии о молодом чиновнике Бальзаминове называлась «За чем пойдёшь, то и найдёшь») массовому российскому зрителю больше известна по одноимённому фильму Константина Воинова, поставленному в 1964 году. В нем работы звёзд советского кино - Георгия Вицина, Лидии Смирновой, Нонны Мордюковой, Ролана Быкова, Людмилы Шагаловой, Инны Макаровой, Надежды Румянцевой и других превратили комедию Островского в истинный праздник души, в именины сердца.

Ее и теперь так часто крутят по телеку, что хочешь - не хочешь, а великолепный, вкусный текст выучишь наизусть. Во всяком случае на премьерном спектакле в Малом молодая пара, сидевшая позади меня, буквально в параллель с артистами и с нескрываемым удовольствием повторяла реплики их персонажей. Стоило свахе Акулине Гавриловне начать: «У меня совесть-то чище золота», как парень сзади хохотнул: «ага, а слово — хрусталь». «Удавить Матрену мало», - прямо вместе с Михайло Дмитричем Бальзаминовым едва ли не подхватывал зритель.

Режиссёр Алексей Дубровский, у которого в Малом это уже не первая постановка, надо отдать ему должное, не впал в крайности и к радости публики не искал у Островского новые смыслы при наличии внятных прежних, которые не теряют своей актуальности и в цифровой век. Да, Островский писал на века: «Маменька, вот почему богатые женятся на богатых (незавидный жених Бальзаминов в исполнении Дмитрия Марина указывает на партер), а бедные - на бедных» (рука артиста устремлена на балкон) - тут народ дружно заходится в восторге от того, как текст из позапрошлого века точно пришёлся сегодняшнему моменту. А на реплике: «Разве можно с облагороженными понятиями в бедности жить?» снова убеждаешься, что современней автора для России не найти.

Кстати, и сценическая судьба пьесы также позволяет лучше постичь то, что происходит в России теперь. Допустим, с цензурой в театре. Вот казалось бы, «Женитьба Бальзаминова» - сущая невинность про поиски молодым человеком счастья и богатства, а тем не менее литературно-театральный комитет поставил на ней гриф: «Не одобряется к представлению». И Достоевский, опубликовавший ее в 1861 году в своём журнале «Время», высоко оценивший сцены из Московской жизни, цензорам был не указ.

И что с того, что про одну из героинь - сваху Акулину Гавриловну Красавину - Федор Михайлович написал следующее: «Я её видал тысячу раз, я с ней был знаком, она ходила к нам в дом, когда я жил в Москве лет десяти от роду»? Все равно, невзирая на лица и мнения, запретили ставить.

На сцене - тяжёлая «артиллерия» Малого - Людмила Полякова, Ирина Муравьева, Людмила Титова, Светлана Аманова, Владимир Носик, молодые артисты… Первопрестольная в Малом вся из себя такая летняя, уютная, утопающая в густых садах и под сенью куполов церквей, которых до Октябрьской революции было в ней, как известно, сорок сороков. Все это растительное и культовое разнообразие выписано на живописных задниках, которые на протяжении двух актов бесшумно ходящие вверх-вниз штанкеты меняют один за другим. Ярко, сочно и не подробно, а больше образно, предстаёт Москва купеческая у художника Марии Утробиной. И кажется, что вот-вот пахнет в зал сиренью да акацией, да зазвенят колокола... А уж костюмы, что достались от неё здесь всем персонажам Островского, создают как будто ярмарочное настроение. Вот только странный эффект произведёт все это старомосковское изобилие.

Визуальный ряд спектакля действительно ярок и нетрудно догадаться, что постановщики, хотели создать несколько иного Островского - в стиле народного лубка. Что на первый взгляд в какой то степени удалось, если учитывать песни, танцы, буйство красок. Спектакль вышел вполне зрелищным, однако лубок в сценическом воплощении оказался не так прост, как ожидалось. Примитивный стиль, если говорить о нем всерьёз, требует от актеров и несколько иного способа существования, другой пластики. Здесь же режиссура стала заложником визуального решения, не желая того, оказавшегося доминантой спектакля. Так, живописные декорации заняли значительную часть сцены, оставив актерам совсем небольшое пространство перед деревянным домом.

Артисты работали в свою силу, но оценить тонкости игры, как и другие детали постановки, как ни странно, мешали вполне традиционные по стилю костюмы. Ярко-розовые, прямо-таки зефирные, жёлтые, красные с зелёным, как арбуз, коричневые, в цветочек или с ягодной печатью по белому фону и прочие без особых оттенков цвета смешивались, сливались на сцене в нечто аляповатое. А такими они выглядели из-за того, что почему-то их не продули. То есть в них известными техническими способами отказались вдохнуть жизнь, чтобы через складки, заломы, поношенность проявилась образность, они стали, «пожившими» А так костюмы смотрелись только что пошитыми в ателье, да ещё из дешевой ткани, хотя, не сомневаюсь, что в Малом изготовлены из самых дорогих. Пожалуй, единственный костюм - свахи - глубоких лилово-сиреневых тонов не отвлекал от замечательной, яркой игры Людмилы Титовой.

Марина Райкина, "Московский комсомолец", 17 июня 2022 года

https://www.mk.ru/culture/2022/06/17/v-malom-teatr...

Из знаменитой трилогии Островского режиссер Алексей Дубровский выбрал две пьесы – «Праздничный сон – до обеда» и «За чем пойдешь, то и найдешь» – и поставил их ярко и празднично. Самонадеянный Михайло Бальзаминов (Дмитрий Марин), инфантильный и мечтательный, видит мир вокруг себя наивным и разноцветным. И многое в этом спектакле сочинено будто бы по его хотению.

В обаятельном наивном стиле сделаны декорации (сценограф Мария Утробина). Силуэты зеленых деревьев с красными яблоками кажутся нарисованными детской рукой. Фанерные домики, где обитают персонажи, полны всяких затей – откидывающихся полочек, раскрывающихся дверок, уютных балкончиков. Рядом маршируют бравые солдатики. Кружатся нарядные девицы, похожие на разряженных кукол. Реальность, придуманная Бальзаминовым, сродни игрушечной, управляемой. Вроде бы достаточно протянуть руку и все переставить на свой лад. И мечты о богатой невесте сбудутся, особенно если расскажешь о них доброй, любящей маменьке. Ирина Муравьева так трепетно играет матушку-заботу, что не остается никаких сомнений в грядущем счастье для ее сыночка. И даже шельма-сваха подобна героине сказки – она предстает то волшебной помощницей, сулящей золотые горы, то зловредной ведьмой, впутывающей в досадные передряги. В этой роли Людмила Титова щедра на острохарактерные краски. В любой, даже самой рискованной ситуации ее сваха выглядит гордой победительницей. А каждое появление на сцене превращается в эффектный номер.

Ритм и настроение спектаклю задает музыка Валерия Гаврилина из балета «Женитьба Бальзаминова», удачно использованная в новом спектакле Малого театра. Действие – то комическое, то водевильное, то лирико-драматическое – дополняют танцы, поставленные хореографом Антоном Лещинским. Один из самых красивых оживляет призрачный сон: мимо жениха-недотепы проплывают невесты в белом. И уплывают в неведомые дали, ни одна не остается. А может, это и означает удачу? Ведь, как говорится в пьесе, «сны-то все больше наоборот выходят».

Елена Губайдуллина
Театральная афиша столицы, июнь 2022 года

Если театр начинается с вешалки, то спектакль – определенно здесь, в художественных мастерских, где изготавливают декорации. Другое дело, что гардероб – место публичное, а сюда посторонних не пускают. В Малом театре сделали исключение – пригласили журналистов, чтобы показать работу слесарей, сварщиков, столяров, художников и других служителей сцены, которые после спектакля никогда не выходят к зрителям на поклон.

В апреле в Государственном академическом Малом театре состоится премьера спектакля «Женитьба Бальзаминова». Режиссер – Алексей Дубровский. Когда-то он дважды становился лауреатом национальной премии «Золотая маска» в номинации «Лучший спектакль». Наград удостоились «Дама с собачкой» и «Скрипка Ротшильда», которые поставил Кама Гинкас.

«Женитьба Бальзаминова» для Алексея Дубровского четвертая постановка на сцене Малого театра. До этого были «Метель», «Физики» и бессмертные гоголевские «Мертвые души». В апрельской премьере заняты народные и заслуженные артисты России – Ирина Муравьева, Людмила Полякова, Светлана Аманова, Людмила Титова, Владимир Носик, Виктор Низовой.

Очевидно, что успех любого спектакля определяют не только режиссер и звездный актерский состав, но и художник-постановщик. Его талант создает на сцене место действия, переносит зрителя в пространстве и времени. Декорации и костюмы для «Женитьбы Бальзаминова» рисовала Мария Утробина. Как художник-сценограф сегодня она востребована на рынке. В ее активе несколько десятков спектаклей, поставленных на сценах разных театров. К возможности работать с Малым театром у Марии отношение особое, почти трепетное. «Сейчас очень многое при создании декораций переводится на цифру – 3D-печать, печать на ткани… Это ускоряет и удешевляет процесс. А мне не хватает именно ручной работы. В Малом театре, к счастью, не утратили мастерства делать декорации руками. Поэтому я его обожаю», – говорит она.

За спиной Марии рабочие монтируют декорацию – фасад купеческого дома. Легко угадывается характерный для Москвы 1860-х архитектурный стиль. Точность в передаче мелочей важна и для актеров, и для зрителей. Драматург Александр Островский, как известно, местом действия своей пьесы выбрал Китай-город. По тем же улочкам при желании хоть сейчас можно прогуляться и даже найти старинные дома, которые когда-то видел автор «Женитьбы Бальзаминова».

Мария взяла за правило просматривать живописные альбомы, относящиеся к той эпохе, а также знакомиться с творчеством коллег, которые в разные годы создавали декорации и костюмы для того или иного спектакля. Опыт и находки предшественников очень важны. Они обогащают. Все это нужно не для заимствований или подражания, все равно не повторюсь, объясняет она.

Разговор с прекрасного и вечного переходит на материальное. Мария подтверждает догадку о том, где прерывают полет многие смелые идеи художника-сценографа. Это место – бухгалтерия. Тут все понятно. Бюджет любого спектакля на костюмы и декорации по определению небезграничен, и далеко не все творческие замыслы в реальности можно воплотить.

Впрочем, примерно на те же проблемы наверняка готовы посетовать и режиссеры-постановщики. Так что аппетиты при работе над спектаклем всем приходится умерять, иногда финансирование секвестируют чуть ли не на треть. Альтернатива для художника и мастеров-декораторов стандартная – более дешевые аналоги дорогих материалов. Или технологии, как поступили с задником (фоновым занавесом с нанесенным перспективным изображением) спектакля «Женитьба Бальзаминова». Огромную картину нарисовали не вручную, а методом печати. Это облегчило производственный процесс, и изготовили быстрее.

Буквально все статьи экономии и в каких случаях компромиссами не обойтись, знает художник-технолог Людмила Марьянова. Она взяла на себя роль экскурсовода, познакомившего журналистов с работой декораторов художественных мастерских Малого театра. В них пять цехов – столярный, слесарный, бутафорский, живописи и мягких декораций. Численность сотрудников – около 40 человек. «Люди у нас опытные, многие работают поколениями. Так что династии бывают не только актерские. Пример – столяр высшей категории Алексей Кошелев. В мастерских когда-то трудились его дед и отец», – рассказывает Людмила Марьянова.

Создание декораций для спектакля, после того как готовы эскизы, начинается с макета. Дом, интерьер комнаты, лес, сад, отдельные деревья и т. д. предварительно изготавливают в миниатюре. С цехами обсуждают, что из чего будет сделано, потом заказы разбирают в работу узкие специалисты.

Прежде чем декорации отправить в театр, их обязательно собирают и проверяют на монтировочной площадке. Для тестов все предусмотрено. Например, штанкетное оборудование сцены, предназначенное для того, чтобы поднимать и опускать кулисы, задник и т. п., здесь такое же, как в Малом театре. Однако размеры помещения не позволяют в полной мере оценить большие декорации. Взять задник «Женитьбы Бальзаминова». Вблизи картина леса одна, вроде бы и не впечатляет, но из зрительного зала она будет выглядеть по-другому, объясняет Людмила Марьянова.

Некоторые спектакли остаются в репертуаре Малого театра десятилетиями. Когда их перестают играть, то декорации и костюмы отправляют на хранение. Через какое-то время все подлежит списанию. Крупные декорации разбирают, а вот у задников, тем более рукописных, все-таки есть шанс остаться для истории.

И где-то в укромных местах театральных подвалов по всех стране, возможно, складированы дворянские гнезда, вишневые сады и бальные залы вековой давности. Использовать их в других спектаклях не позволяет авторское право. По закону декорации для спектакля – интеллектуальная собственность художника-постановщика.

Игорь Наумов, "Профиль", 3 апреля 2022 года

Журналистов пригласили в производственные мастерские, где идет работа над декорациями.

В Малом театре готовят премьеру спектакля "Женитьба Бальзаминова". Журналистов пригласили в производственные мастерские, где идет работа над декорациями. Подробности – у Елены Ворошиловой.

Художник Мария Утробина придумывает декорацию, делает монтировочную опись, в которой прописана каждая деталь.

На столе – чертежи, по которым работают производственные мастерские, и макет нового спектакля – "Женитьбы Бальзаминова". А в этом цеху собирают декорацию перед отправкой. По размерам он такой же, как сцена Малого театра. Так выглядит уже готовый задник с деревьями, закрепленный на прозрачную театральную сетку.

"Это ручная работа. Ее плетут из нитей, потом берут хлопковую ткань, расписывают, пропитывают и все крепиться на сетку", – пояснил начальник монтировочной мастерской Малого театра Тарас Строганов.

Этот домик собирается по принципу Лего. Двадцать минут и готово.

Настоящая магия в бутафорском цеху. Клеевыми пистолетами художники могут сделать любой узор.

Эту корзину с пряниками не отличишь от настоящих.

"Из клея и пластика делаются такие петушки. Они сверху раскрашиваются и получаются такие леденчики", – заметила художник-сценограф Мария Утробина.

Магия продолжается в живописной мастерской. Здесь главное – не наступить на хвост кота, сливовые деревья и не запутаться в огромной сетке. Жесткая, проклееная нитка, похожа на тонкую паутину. На невидимый фон можно приклеить все, что угодно. Например, кружево.

"Это печать на ткани кружево. Кружево вырезается термоножом и нашивается аппликация на эту сеточку. Такие технологии обманки часто используются в театре", – пояснила ведущий специалист производственных мастерских Малого театра Людмила Марьянова.

В руки художников часто попадают раритетные вещи. Дмитрий Жильцов, расписывая стул, обнаружил историческое клеймо.

В цехе мягких декораций мастера шьют все: от носовых платков, галстуков и салфеток до трехметровых одеял.

"Максимально большой размер – это задник, длина которого – 19 метров и высота – 10 метров. Выше можно сшить, но задник не уберется наверх, и его будет видно из зала", – пояснила начальник мастерской по изготовлению мягких декораций Малого театра Ирина Новикова.

Премьера "Женитьбы Бальзаминова" – 16 апреля. Часть декораций уже в театре. Остальные тоже скоро займут свое место на сцене.

К 300‑летию Российской империи в Малом театре поставили «Петра I» по пьесе Дмитрия Мережковского «Царевич Алексей». Страшнее спектакля не найти на московских подмостках. Тем паче что среди литературных источников, по которым написана сценическая версия Малого театра, кроме историософского романа Мережковского «Антихрист. Петр и Алексей» (пьеса «Царевич Алексей» поставлена по нему) упоминается пьеса Фридриха Горенштейна «Детоубийца». По ней в 1985 году в Малом театре был поставлен спектакль с Виктором Коршуновым и Василием Бочкаревым в ролях Петра и царевича Алексея. Новый спектакль о Петре подоспел ко времени – Россия всерьез озаботилась тем, чтобы, по Ломоносову, «прирастать Сибирью» и Дальним Востоком.

Царь-реформатор, державный правитель, строящий армию и флот, прорубающий в Европу «окно», – может ли быть персонаж актуальнее?

Широкому зрителю был известен именно такой Петр в исполнении Николая Симонова и Алексея Петренко на киноэкранах, для исполнителей роли Петра всегда был соблазн уйти в то пространство, где живет «Россия молодая». Признался в этом и заслуженный артист Андрей Чубченко, играющий Петра I в премьере Малого. Перед создателями спектакля задача стояла наисложнейшая, потому что Петр, изначально отлучивший царевича Алексея (Станислав Сошников) от трона и бесконечно мучающий его разговорами на эту тему, выведен у Мережковского так, что не сразу и признаешь в нем знаковую фигуру русской истории. Режиссер спектакля Владимир Драгунов, историк по первому образованию, говорил в интервью, что воспоминания о Петре, о натуре его и даже внешности очень противоречивы: одни говорят, что у него была копна волос, а другие, что он был лыс, и т. д. Андрей Чубченко создает сложный образ – жесткого, волевого правителя, но, возможно, впервые мы видим Петра, не лишенного романтических черт, едва ли не рефлексирующую личность. Несмотря ни на что, он любящий отец, озабоченный будущим сына, но уже по первому разговору с царевичем делаешь вывод, что будущее это предрешено. И не в пользу царевича Алексея. Что касается внешнего облика, Петр в исполнении Чубченко похож на реального Петра, каким мы знаем его по портретам.

Спектакль идет в декорациях Марии Утробиной, представившей Россию Петра основой для строящегося корабля. Топоры строителей, похоже, только замолкли, и впечатление такое, что ты ощущаешь запах свежего дерева. Динамичная сцена первого разговора Петра с царевичем вводит вас в действие, поселяя в душе предощущение трагедии. В самом деле, как быть отцу, который видит, что сын ничему не обучается, не желает знать воинских дел и не хочет продолжать его дело, лишь якшается со старорежимными боярами, которые мечтают о том, чтобы в России ничего не менялось, ставя палки в колеса реформам Петра? Отец ругает сына за злой нрав и упрямство: «Тебе только бы веселиться, ты царских кровей, а рассуждаешь, подобно низким холопам». А когда Алексей говорит, что готов написать отречение от российской короны, поскольку «ослаблен болезнями» и «не может управлять народом», Петр заявляет, что словам не верит. Называет сына бездельником, требует, чтобы он либо изменил свой нрав и занялся делом, либо постригся в монахи. Обвиняет в том, что он желает отцу смерти, а от этого уже шаг до обвинения в измене государству.

А у царевича никаких предчувствий, одни неизбывные детские травмы, нанесенные жестоким родителем, да неприятие отцовских реформ, сызмала воспитанное в нем матерью. Станислав Сошников играет эмоционального и нервного царского сына, дурашливого и психопатичного. Его переполняет буря чувств – любовь и ненависть к отцу, который разлучил его с матерью, заточив Евдокию Лопухину в монастырь, а все воспитательные беседы проводил от случая к случаю, словно оправдываясь перед Богом. Воспитателями назначал абы кого, хорошую карьеру сделал на Алешиных бедах пращур автора «Войны и мира» – начальник Тайной канцелярии Петр Андреевич Толстой (народный артист Валерий Афанасьев). Алеша так боится отца, что, когда посланец от него заглядывает к нему в жилище, как ребенок, прячется под одеялом. Это Алексей, наблюдая за образом жизни отца, называет его антихристом и полузверем. Как быть тому и другому – вот эту «семейную драму государственного масштаба» и предстояло распутать создателям спектакля.

Исследователи отмечают, что под влиянием представлений раскольников Мережковский действительно рисует Петра воплощенным антихристом, при этом в его романе священники-старообрядцы спорят о чистоте веры, носителем которой изображен царевич Алексей. Именно он в беседе с немецким философом Лейбницем на вопрос «Почему у вас в России все так неблагополучно?» отвечает: «Ну да, мы голые, пьяные, нищие, но в нас Христос».

Но перед этим, внимая советам приближенных, он сделает попытку спастись в Вене, но будет обманут и выдан на руки Толстому. По приказу Петра тот гонялся за Алексеем почти два года по Европе с целью вернуть его домой. Но вернуть без нажима и эксцессов. Хитрый лис выполнит приказ царя со всей точностью – в галерее образов, созданных Афанасьевым в Малом театре, этот, пожалуй, самый характерный. Ироничный прищур глаз, умение быть преданным и вашим, и нашим, давать убедительные советы и сыну, и отцу, в том числе роковой совет, стоивший жизни царевичу, в этом весь Петр Андреевич Толстой. Стоит заметить, что за поимку Алеши, за эту «первую российскую спецоперацию», как ее именуют в фильмах, Толстой получил титул графа и земли будущей Ясной Поляны. Сцена, в которой он умело подсказывает Петру, землями в какой округе его наградить, вызвала гомерический хохот в зале и сочувственные улыбки ценителей литературы. Заметим, что Толстой – единственный появляется в парике в спектакле, и то на несколько минут. Знак времени.

Предадут царевича не только «воспитатели» и священники, его любовница, крепостная девка Ефросинья (Ольга Плешкова), о счастливой семье с которой он мечтает, сдаст его, не задумываясь. Зрители смотрят спектакль в звенящей тишине, препарируя свое отношение к прошлому: поставлен «Петр I» так, что каждая сцена имеет отношение лично к тебе. И это к нам, зрителям, обращают свои вопросы про «варварскую Россию» лейб-медик Блюментрост (Константин Юдаев) и врач Аренгейм (Евгений Сорокин), когда пытаются привести в чувство царевича после 25 ударов по спине, а потом потихоньку переговариваются о «страшной русской святости» уже у его гроба.

Перед смертью Алексей признается: «Много я ругивал батюшку, может, и за дело; а надо и правду сказать: сей кузнец Россию кует из нового железа Марсова, тяжело молоту, тяжело и наковальне, зато Россия будет новая». Пророческой своей смертью царевич простил царя, но смерть его аукнулась гибелью всему роду Романовых, и спектакль Малого театра – яркое напоминание всем нам о том, какова цена умения любить и вовремя прощать.

Нина Катаева, "Учительская газета", 11 января 2022 года

https://ug.ru/tyazhelo-molotu-tyazhelo-i-nakovalne...