Новости

«ДОН ЖУАН – НЕ ЦИНИК И НЕ РОМАНТИК»

Алексей Фаддеев рассуждает о природе образа Дон Жуана, его особенностях в пьесе Алексея Константиновича Толстого и своей работе над ролью…

- Читая пьесу А.К.Толстого, мы представляем себе дон Жуана как романтического героя.

- Не могу согласиться с такой трактовкой. Дон Жуан в нашем спектакле – это зрелый человек, которым пройден большой путь, длительный поиск себя и своего идеала. Мы не пытаемся изобразить его ни пылким юношей, ни коварным соблазнителем. Даже встретив донну Анну, он все еще боится любви, отказывается верить в нее. Во всех серенадах дон Жуана под балконами ровно ничего романтического нет.
Отсутствие веры лишает его возможности противостоять Злу, которое является в образе Сатаны. Зло беспрестанно предпринимает попытки завладеть душой дон Жуана. Если у Толстого Сатана – достаточно проходной персонаж, то в нашем спектакле это одно из главных действующих лиц. Он все время находится рядом с дон Жуаном, постоянно подстрекает его, чтобы сбить с пути истинного, привести к гибели.

- А почему же нет противоположной силы, чтобы оградить его от зла?

- Потому что зло, как обычно, выглядит ярче, интереснее, проявляет себя активнее. Бог оставляет человеку свободу действия. А дьявол постоянно, в отличие от Бога, пытается навязать ему определенный выбор.

- Получается, что у дон Жуана есть ум, талант, но нет силы воли, силы духа?

- У него не хватает душевных сил, чтобы поверить в любовь. А если нет любви, то нет Бога. Бог есть любовь, именно об этом написана пьеса. И вера в любовь приходит к моему герою, но слишком поздно…

- А тебе не кажется, что это получается русская история о том, как «дьявол с Богом борются, а поле битвы – сердца людей»?

- Нет. Эта история вне времени и пространства.

- Значит, для тебя неважно, что он испанец?

- В первоначальном варианте у А.К.Толстого даже есть слова, когда дон Жуан недоумевает, почему человек должен быть привязан к тому или иному пространству. Национальность не имеет для него никакого значения. В то же время нельзя забывать, что это европейский герой, как и Фауст. Русский, восточный человек или американец – совсем другие. Дон Жуан – тип личности, возникшей в эпоху Возрождения. Но не такой, как Гамлет, воплощающий рефлексию, а в чем-то подобный Фаусту, испытывающий судьбу, находящийся в поиске, в споре с существующим миропорядком.

- Приглашение статуи убитого Командора на ужин – это вызов Небесам?

- Есть две старинные испанские баллады, написанные еще до Тирсо де Молина. Там вообще ничего не говорится о дон Жуане как соблазнителе, он просто дерзит в одном варианте статуе умершего человека, в другом варианте – черепу. И получает возмездие. То есть непонятно, что первично в его образе – блуд или святотатство. Тем не менее, у моего дон Жуана в разговоре со статуей никакого сознательного кощунства и вызова небесам нет. Он просто хочет доказать Лепорелло, что все суеверные страхи – глупость.

- Как идет работа над спектаклем?

- Мне нравится, что в нашем спектакле нет ничего бытового. Если ставить себе такую задачу, нужно брать мольеровского «Дон Жуана». Пьеса А.К.Толстого говорит о Любви, Добре и Зле, минуя быт. На моей памяти в Малом театре такого еще не было. Дон Жуана обычно играют утонченные красавцы, в этом смысле я на роль не подхожу. Однако можно вспомнить слова испанского поэта и философа Антонио Мачадо, который говорил о том, что дон Жуан может обладать любой внешностью, быть, к примеру, даже хромым, как Байрон, или некрасивым. Главное в нем – обожание женщины как таковой. При этом в оценках его другими мужчинами преобладает «завистливое презрение или презрительная зависть». С их точки зрения, настоящий мужчина – это глава семьи, который отвечает не только за себя, но и за своих близких. Дон Жуан в пьесе Толстого также нигде не берет на себя ответственность – он объясняет, что убил и Командора, и дона Октавио нечаянно, защищаясь. Как, впрочем, и Никита, которого я играю во «Власти тьмы», постоянно отказывается отвечать за свои поступки. Никита – вот русский дон Жуан. Только он не задумывается о Боге и небесах. Он соврал, перед иконой побожился – и видит: ничего не произошло, гром не грянул. Значит, можно врать, и вообще все позволено. И рассуждать тут нечего. А русский образованный человек, наверно, размышлял бы и вел себя, как дон Жуан у А.К.Толстого.


Газета Малого театра, №35