Новости

В Малом театре с большим успехом прошла премьера спектакля «Идиот» в постановке Андрея Житинкина. Мы попросили известного режиссера рассказать о своей новой работе, об отношении к роману Достоевского и его сценической трактовке.

- Андрей Альбертович, почему Вы выбрали именно этот роман классика?

- Из всех произведений Достоевского мне ближе всего «Идиот». Это самый чувственный роман. В нем очень много любви, а все «преступления и наказания» оставлены на потом. Мы видим не только любовный треугольник Рогожин – Настасья Филипповна – Мышкин. В этой фигуре гораздо больше углов, потому что есть еще Аглая и другие персонажи, связанные романтическими чувствами. Мышкин как комета появился и всех обжег, и все поменялись. Мне очень приятно, что мы выпустили спектакль по Достоевскому. Интересно, что у многих есть ощущение, что роман «Идиот» заканчивается на сцене, когда Настасья Филипповна бросает деньги в камин – как в экранизации Ивана Пырьева. В нашем спектакле мы оставили все ключевые сцены книги, включая свидание Мышкина и Аглаи, ночь у трупа Настасьи Филипповны и сделали просто космический финал. В зале ахают, вздрагивают, кто-то плачет.

- Коллизии романа Достоевского перекликаются с современным днем?

- Достоевский актуален, потому что сейчас все упирается в деньги. И наш спектакль начинается со сцены покупки Настасьи Филипповны. Тоцкий, которого играет Валерий Афанасьев, и Епанчин в исполнении Бориса Невзорова, как два мафиози, предлагают Настасье Филипповне 75 тысяч отступного. Деньги, красота, любовь, страсть – все сходится в судьбе этой женщины, на руку и сердце которой претендуют и Ганя, и Рогожин, и Мышкин. Сейчас ведь тоже все покупается, и огромное количество девчонок мечтает поймать олигарха. Или олигархи думают: раз у них есть деньги, они могут купить любовь, счастье. Но мы знаем, что даже у самых удачливых и богатых людей бездна проблем. И наш спектакль бьет в сегодняшний нерв.

- В спектакле звучит музыка Баха и Шнитке. Масштаб этих композиторов соразмерен гению Достоевского?

- Я сам всегда делаю музыкальное оформление для сценической версии прозы. Это авторский жест и авторский театр. Для меня очень важен масштаб Баха. И Достоевский, конечно, слышал орган, когда он был за рубежом, в Швейцарии, в Германии. Шнитке – сам немного Мышкин. У него тоже бывали нервные болезни, он иногда терял сознание. Мы были знакомы, и я видел: какой это странный человек. Шнитке жил в мире музыки, в своем космосе. Он был похож на какую-то птицу. У него была странная шея, необычный поворот головы, он был весь в себе. Нам было важно, чтобы в спектакле звучала завораживающая музыка.

- Ваше сотрудничество с Малым театром развивается успешно?

- Да. Малый театр позволяет делать прекрасную сценографию. Когда зрители покупают дорогие билеты, они должны увидеть великолепные декорации, превосходные костюмы, услышать замечательный звук, оценить талантливую актерскую игру. В Малом театре – прекрасная труппа. Старшее поколение актеров помогает молодым. Нет дистанции, нет разрыва поколений. И есть яркие молодые актеры, которым абсолютно не безразлично, что происходит в театре. Для многих, особенно начинающих актеров – сегодня важнее кино, шоу, эфиры. Актеры Малого театра тоже снимаются. Но главным для них является театр. И они прилетают из любой экспедиции, со съемок, никто никогда не пропускает свои спектакли. В «Идиоте» Мышкина играет Александр Дривень, Настасью Филипповну – Полина Долинская, а Рогожина – Александр Волков. Для молодых актеров Малого театра, конечно, такие роли – это строчка в биографии.

- Вы часто сидите в зале во время спектакля. Все держите под контролем?

- Обязательно. Актеры, которые работали со мной, от великих до молодых, они знают: я спектакли не бросаю. В Малом театре сохраняют искусство перевоплощения. При этом контроль режиссера обязателен. Я вообще считаю, это даже мое кредо, что режиссер – это диктатор. Другое дело – какой? Бывает жесткий как Товстоногов. А я – бархатный диктатор. Я обязательно помогу актеру, никто не отменял власти режиссера. Иначе спектакль может как червяк уползти в другую сторону. Актеры Малого театра всегда ждут, что я зайду за кулисы и что-то им скажу.

- Вы также следите за реакцией публики?

- Мне очень важно чувствовать дыхание зала. Открою такой секрет. У Мейерхольда в штатном расписании был человек, который сидел на каждом спектакле с карандашиком и записывал реакцию публики: где засмеялись, где кашляли, где заплакали. Просто фиксировал как летописец. И утром он приходил к Мейерхольду в кабинет и приносил рапортичку. Мейерхольд просматривал как шел спектакль, словно видел кардиограмму. А в моем случае я сам такую кардиограмму снимаю. Я понимаю: куда движется спектакль, и отвечаю за все.

- В пандемию люди соскучились по живому искусству, устали от карантинов, стремятся ходить в театр?

- Мне кажется, что все вдруг поняли: как нужен театр. Театр не умрет по определению. Он вечен. Человечество должно видеть себя со стороны, иметь эту эмоциональную отдушину. После реконструкции Малый театр выглядит потрясающе. И люди рассматривают антикварные люстры, белые двери с золотыми ручками. Им нравится, что много света, что рядом сидит живой теплый человек. Пандемия высветила очень многие вещи: как необходимо людям общаться с себе подобными. Как хочется красиво одеться и пойти на спектакль, увидеть незнакомых людей, приветливо улыбнуться, следить за актерской игрой, обменяться впечатлениями. Сейчас все рванули в театр – и это замечательно.

- Для Вас важны отзывы зрителей?

- Недавно после спектакля ко мне подошла одна женщина, схватила меня за рукав и сказала потрясающую фразу: «Вы знаете, что я специально вакцинировалась, чтобы попасть на вашу премьеру «Идиота» в Малый театр». Я удивился и подумал: «Вот это любовь к искусству!» Она вакцинировалась ради спектакля, ради Достоевского, ради Житинкина. Я во многих странах работал. И могу сказать, что там более холодный зритель. А наш русский зритель уникален.

Беседовала Татьяна Медведева, Реальная Россия, 28 января 2022 года