Черные кулисы, черный задник…
Так начинается спектакль «Хроника дворцового переворота» (сценарий — Г. Турчиной, постановка — В. Бейлиса) в филиале Малого театра.
«Паденье третьего Петра»
Черные кулисы, черный задник… Между уходящими в глубину сцены колоннами безмолвно стоят рослые преображенские солдаты, огромная хрустальная люстра качается подобно маятнику Фуко и наползает дым. В истовой молитве обращается к Богу Екатерина Алексеевна (заслуженная артистка России Л.Титова), супруга русского императора — но тут внезапно появляется Петр III (заслуженный артист России Н.Верещенко), и заставляет ее петь немецкую песенку… Так начинается спектакль «Хроника дворцового переворота» (сценарий — Г. Турчиной, постановка — В. Бейлиса) в филиале Малого театра.
Вскоре мне, сидящему в зале, становится скучно. Ведь восшествие на престол императрицы Екатерины II, впоследствии нареченной «Великой», события, предшествовавшие перевороту 28 июня 1762 года, расписаны во многих мемуарах и романах, известны до мельчайших подробностей. Действие пьесы определенно шло по накатанной колее – царица, «русская душою, сама не зная почему», униженная и оскорбленная мужем, презирающим и ее, и русский народ, и страну, которой он правит, ищет и находит опору и помощь в окружающих ее благородных людях.
Но вдруг зазвучала скрипка. Чистая, печальная мелодия заставила замереть не только наивную княгиню Дашкову (заслуженная артистка России И.Рахвалова), но и, кажется, весь зал. Одна лишь Екатерина не поддалась очарованию музыки – документально известно, что императрица не любила любую музыку – и раздраженно сказала, что это пиликает на скрипке ее супруг. Пожалуй, именно с этого момента действие спектакля стало развиваться совершенно неожиданным образом…
Что знаем мы о правителях прошлого? Фактически лишь то, что захотели рассказать нам их последователи. Например, Елизавета Петровна, Екатерина II и Николай I говорили, что Петр Первый – великий преобразователь России, и все, что он делал, было хорошо, а потому они стремятся идти его путем – и все в это верили. Приспешники Александра I утверждали — пусть не очень громко, но так, чтобы все слышали, – что его венценосный папенька Павел Петрович был сумасшедшим, поэтому его просто следовало убить – и все в это тоже верили… Самое удивительное, что эти характеристики монархов сохранились и при последующей смене общественной формации. Даже сегодня некоторые из наших читателей воспринимают критику в адрес Петра I или Екатерины II как личную для себя обиду. Что ж, так называемый «черный пиар» отнюдь не сегодня выдумали. Он, не имея такого названия, действовал во все века, обеспечивая самодостаточное функционирование государственной машины.
Так получилось, что в истории остался портрет императора Петра III, написанный окровавленными руками его убийц. Мол, это был идиот, погубитель России, сметенный с трона народным гневом. Примером тому может служить фрагмент из знаменитых лекций такого серьезного русского историка, как В.О.Ключевского:
«Елизавета приходила в отчаяние от характера и поведения племянника и не могла провести с ним четверти часа без огорчения, гнева и даже отвращения. У себя в комнате, когда заходила о нем речь, императрица заливалась слезами и жаловалась, что Бог дал ей такого наследника…», — писал историк об отношении императрицы Елизаветы Петровны к великому князю Петру Федоровичу, будущему Петру III. Добавив три строки «негатива», Ключевский вдруг словно бы перечеркивает все сказанное единственной фразой: «Так рассказывает Екатерина в своих записках».
Конечно, великая княгиня знала немало тайн русского двора, но даже само отношение к ней Елизаветы Петровны было далеко не столь доверительно, как может показаться из этого рассказа. Несколько дальше у Ключевского следует такое замечание: «Настоящей тиранкой Екатерины была «дорогая тетушка». Елизавета держала ее, как дикую птицу в клетке…» Где уж тут доверительные рыдания на тему престолонаследия! Просто, нужно думать, Екатерине Алексеевне был выгоден именно такой рассказ – она ведь очень заботилась о том, что говорят о ней современники и что будут говорить потомки.
А вот, кстати, какие штрихи к портрету Екатерины II добавил Александр Сергеевич Пушкин, в своих не предназначавшихся для печати «Некоторых исторических замечаниях»: «Возведенная на престол заговором нескольких мятежников, она обогатила их на счет народа и унизила беспокойное наше дворянство…»
Еще раз повторим: «заговор нескольких мятежников». Не всенародное восстание в поддержку внезапно возлюбившей русский народ бывшей Ангальт-Цербстской принцессы, но заговор дворянской фронды. Пушкин, еще заставший в живых активных участников и свидетелей переворота, это знал. К тому же, события 1762 года косвенно коснулись и его самого. Раскроем известное стихотворение «Моя биография»:
Мой дед, когда мятеж поднялся
Средь петергофского двора,
Как Миних, верен оставался
Паденью третьего Петра.
Попали в честь тогда Орловы,
А дед мой в крепость, в карантин,
И присмирел наш род суровый,
И я родился мещанин.
Однако пересматривать, переоценивать исторические события – даже на основании документов и авторитетных свидетельств современников — дело весьма неблагодарное. При ограниченных тиражах нынешней литературы (исключая, разумеется, книг под завлекательными названиями типа «Я – вор», «Исповедь проститутки» и прочие «путеводители по жизни»), переворот в историческом сознании нации не совершишь. «Ящик», предлагающий «жвачку для глаз», у мыслящего большинства нации доверием не пользуется. Зато театр, собирающий в своем зале людей далеко не самых бестолковых, может заставить зрителя не только смотреть и сопереживать, но и задумываться. Впечатление от хорошего спектакля остается надолго.
Петр Третий в исполнении Н.Верещенко совсем не похож на стандартный образ того истеричного идиота, каковым предстает он, например, в недавно показанном по ТВ голливудском фильме «Молодая Екатерина»… Нет, это великодушный, благородный, сдержанный по характеру, мягкий человек – слишком мягкий и совестливый для правителя великой державы.
Сценическая версия, режиссерская фантазия? Нет. В спектакле есть такая сцена – одна из немногих, решенных в юмористическом ключе, — когда к уже свергнутому, но еще не арестованному Петру Федоровичу приходит только что возвратившийся из 22-летней ссылки герцог Бирон (народный артист России В.Езепов), некогда — ужасный временщик, фаворит императрицы Анны Иоанновны. Теперь это пуганый старик, в котором никак не признать прежнего тирана: даже самые грозные правители впоследствии быстро превращаются в добрых дедушек. Сцена придумана — герцог был возвращен из ссылки еще до переворота, но в ней звучат подлинные бироновские слова: «Если бы Петр III вешал, рубил головы и колесовал, он остался бы императором».
Действительно, Петр III не казнил. Более того, он упразднил пыточную «Тайную розыскных дел канцелярию», сразу же, кстати, возрожденную Екатериной II под названием «Тайной экспедиции»… И если внимательно почитать работы историков, документы, косвенные свидетельства мемуаристов, то возникает несколько иное, отличное от устоявшегося, впечатление о драматических событиях 1762 года. Именно этот внимательный взгляд и лег в основу пьесы.
Три часа напряженного действия. Два главных героя – две сюжетные линии. Благородный Петр, никак не решающийся разорвать узы, связавшие его с развратной, лживой, властолюбивой женой, зато отважно решающий сложнейшие государственные проблемы. Каждое его решение должно оказать великую пользу России, но оно будет во вред очередной влиятельной общественной силе: гвардии, высшему духовенству, промышленникам. Во вред людям, развращенным предыдущими «женскими правлениями» Екатерины I, Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны…
Как известно, за свое недолгое царствование император Петр III принял ряд очень важных законов, в том числе знаменитый Указ о вольности дворянства, повелел прекратить преследование раскольников и учредил Государственный банк… Екатерина впоследствии приписала ряд его Указов себе и утверждала, что, стремясь к популярности, Петр III посадил под арест своего секретаря, пока тот не придумает чего-то выдающегося в области законотворчества...
Император трагически одинок. Рядом с ним лишь генерал-адъютанты — верный Гудович (К.Демин) и коварный Измайлов (заслуженный артист России В.Дубровский), и графиня Елизавета Воронцова (заслуженная артистка России Е.Харитонова) – фаворитка, родная сестра княгини Дашковой.
Пожалуй, Елизавете Романовне Воронцовой в нашей истории повезло еще меньше, чем Петру III. Ее портрет нарисован даже не черными красками, но грязью – приводить эти отзывы нет ни малейшего желания. Между тем вся вина графини Воронцовой состояла в том, что она была… русской. Заточив неверную Екатерину в монастырь, Петр женился бы на Воронцовой, и это могло возродить на Российском престоле национальную династию. Не решился – что очень хорошо показано в спектакле, не успел… В итоге же после немки Екатерины русским царем стал ее сын Павел, имевший ровно 1/8 часть русской крови… Подсчет последующей «русскости» наших государей произвести не- сложно.
Воронцова в спектакле Малого театра никак не похожа на тот трафаретный образ, что сохранился в литературе – мягкая, женственная, совестливая, она не желает принимать трон ценой несчастья другой женщины и даже пытается примирить супругов. Когда же приходит роковой час, она проявляет вдруг железный воронцовский характер и остается с низверженным государем.
Что было дальше – известно даже из официальной истории. Правда, в «Хронике дворцового переворота» события оказались несколько уплотнены, и Екатерина, уже императрица, фактически сразу избавилась от своих недавних соратников, возведших ее на трон… На самом деле на это ушло несколько больше времени — хотя сам факт так и остался фактом.
«А что народ?» – прозвучал вопрос в заключительной сцене. «Народ еще не понял, за что он пьет!» — последовал четкий ответ. Вот вам и «всенародное ликование по поводу свержения деспотического режима». Знакомо.
Качается хрустальная люстра, снова укутывает сцену дым. Только уже нет на престоле Петра III, а есть Екатерина II, и, значит, Россия вступила в новую полосу своей истории…
Хотел бы я знать, сколько людей, вернувшихся в тот вечер из театра, обратились потом к книгам Ключевского и Соловьева, к мемуарной литературе, чтобы попытаться разрешить возникшие вдруг сомнения?
Александр БОНДАРЕНКО,
«Красная звезда».
