Новости

АЛЕКСАНДР ПОТАПОВ

Очерк Светланы Овчинниковой из серии книг «Библиотека Малого театра». – М., 2001.

В первый свой сезон на сцене Малого театра Александр Сергеевич Потапов сыграл 13 ролей. Вводов, эпизодов, массовок... Огромное число. Оно свидетельствует, что артист выходил на сцену ежевечерне... Коварное число... Но коварство его не отразилось на творческой судьбе: Потапов вошел в искусство человеком не только явно и мощно одаренным, но и крепко закаленным незаурядной своей судьбой.
Сын генерала, он учился в Суворовском училище, потом - в Академии. И утверждает, что ничего прекраснее армии в жизни просто не существует.
Почему же бросил столь успешно начатую карьеру, перспективу стать космонавтом?
«В армии есть одна великая вещь: когда любишь, уважаешь отца-командира, это огромное счастье. И приказы исполняешь по чести, по совести и с любовью. Но... мне этого было уже мало... Вот и всё. И я пошел в театральное училище».
Правду говорят: послушного судьба ведет, сопротивляющегося - тащит. Александру Потапову, очевидно, на роду было написано стать актером: мощным, естественным, обаятельным, темпераментным и тонким... Каким он стал, каким он есть вот уже сорок лет...
Но отец тогда выгнал сына из дому. И позже, когда Александр получил Государственную премию СССР, сказал: «Ну, ты даешь! У нас в семье таких высоких наград не было. Но все-таки это несерьезно...»
Но артист Потапов занимается этим «несерьезным» делом, сыграв около семидесяти ролей на сцене Малого театра и около пятидесяти - в кино.
Занимается - вопреки.
Вопреки желанию семьи.
Вопреки заиканию, которое получил в детстве: шестилетнего ребенка отправили в пионерский лагерь и он испугался одиночества...
На сцене это незаметно. А вот на вступительных экзаменах в Щепкинское училище, что при Малом театре, на самом важном, третьем туре, увидев в комиссии Игоря Владимировича Ильинского, абитуриент Потапов не смог произнести ни слова...
И все-таки был принят! Это при том, что конкурсы в театральные институты огромные: от ста до двухсот человек на место... Был принят: недюжинный его Дар Леонид Андреевич Волков, который набирал тогда курс, педагог именитый и опытный, - заметил еще на предыдущих турах.
Вот уже десять лет - вопреки инфаркту, который случился на съемках в Голливуде. И оставил от сердца только половину... Потапов тогда сам себя спас. Как до того - трижды! - спасал других. Сюжет первый:
«Я тебе скажу: все в жизни относительно и очень просто. Будучи студентом театрального училища, я ездил выступать с однокурсниками. И на реке Урал спас -вот у меня до сих пор на руке шрам от ее ногтей, - администратора филармонии. Рискнул своей жизнью, конечно, по молодости: хвалиться тут нечем. Поплыл, вдруг слышу крик: «Саша!» Оборачиваюсь и вижу, что ее несет на понтонный мост, который совсем близко. Я даже ничего не думал. Я был мастером спорта по плаванию, - и подплыл, почему-то протянул ей не левую, а правую руку... В которую она вцепилась так, что потом, когда я ее уже вытащил на берег, руку не смогли разжать...
И что ты думаешь, было после? Она нас обманула: не оплатила концерты...»
Сюжет второй:
«Я снимался в Волгограде в одном из фильмов студии Горького. С директором картины в гостинице случился инфаркт, и он умер. Я при этом присутствовал. Вижу -стал он синенький, слышу - пульса нет. Я крикнул: «Вызывайте «Скорую помощь»! И стал, ничего не умея делать, не зная, как поступать в таких случаях, - надавливать ему на сердце. Качаю так минут 20, а сам думаю: да что я делаю? Он уже давно помер. Приехала «Скорая». Сделали ему электрошок, и сердце заработало. Он ожил.
Потом я встретил его уже на студии Горького. И меня поразило: вместо того, чтобы сказать: «Саша, спасибо, пойдем выпьем...» Не больше. Большего я не приму... - он стал меня сторониться, избегать. И я понял, что я ему неприятен. Тем, что напоминаю своим присутствием то событие.
Вот такая психология...»
Сюжет третий.
Роль царя Иоанна Васильевича Грозного стала роковой для народного артиста СССР Николая Павловича Хмелева - он умер на генеральной репетиции, не дожив даже до сорока пяти лет...
Грозный стал последней ролью на театре народного артиста СССР Ивана Ивановича Соловьева.
Последней ролью в кино народного артиста СССР Евгения Александровича Евстигнеева.
На генеральной репетиции в этой роли умер отец Михаила Боярского.
Два фильма из трилогии о Грозном: «Иван Грозный» и «Боярский заговор» - стали последними в жизни великого кинорежиссера Сергея Михайловича Эйзенштейна...
Артисту Малого театра Александру Михайлову эта роль тоже далась кровью...
«Наши дачи стоят рядом. У Михайловых шли строительные работы, и вдруг ко мне прибегает один из рабочих: «Там с Сашей Михайловым плохо». Пошел, смотрю - сидят рабочие и какой-то старичок маленького роста странно размахивает руками и шатается. Думаю: ну, поддали. А где же Саша?И вижу: Боже, этот маленький старичок - наш огромный, высоченный Михайлов... И он такой старенький, и лицо у него смертельно бледное, и изо рта - кровь...
Я вспомнил, как на моих глазах в ресторане «Актер» умер Ефим Копелян - от инфаркта желудка. Сильное кровотечение - и всё... И понял, что Саша умирает.
Я сразу взял свою машину, положил сиденье, положил мокрую ледяную рубашку Саше на живот, открыл окна, чтобы был холодный ветер, и говорю: «Всё. Поехали». Через какое-то время вижу: кровь останавливается, в лице появляется что-то живое. И он мне говорит: «Знаешь, не вези ты меня в Склифосовского, лучше - в Голицыне, там у меня врачи знакомые...» Отвечаю: «Лежи! Я знаю, куда тебя везти».
Я его привез в Склифосовского, и мне врач сказал: «Еще пять минут, и он бы умер. А сейчас всё у нас будет в порядке». Я спросил: может, мне остаться? «Не надо. Мы его сразу на операцию».
Когда-то на первом курсе Леонид Андреевич Волков дал своим студентам бумагу и продиктовал следующий текст: «Клянусь быть художником. Если я им не стану, то перед лицом моего педагога Волкова обязуюсь не заниматься этой профессией».
Александр Потапов стал художником.
И человеком спасающим.
Обе ипостаси - неразделимы.
И восхищают.
Меня, во всяком случае.
Когда-то выпускником Александр Потапов был приглашен во все театры, куда показывался. Выбрал Малый.
«У меня от военной биографии осталась любовь к порядку».
У Потапова счастливая актерская судьба.
«Я тебе могу сказать: я несчастный артист. Я слишком трепетно относился к театру. И поэтому упустил кино. Снимался в Италии - и приезжал в Малый играть массовки...
Я нигде хорошо не снимаюсь. Вот Гафт посмотрел «Летние прогулки», зашел ко мне в гримуборную: «Саша, я тебя знаю, ты снимался в кино уже тогда, когда я еще нигде не снимался. Но почему ты в кино так не играешь?» А потому что я до недавнего времени относился к кино как к заработку. Вот и всё».
Это утверждает артист, который снимался у Райзмана, Барнета, Корш-Сабоина, Пырьева, Митты и других именитейших режиссеров. Который снялся в главной роли в Голливуде...
Потапов - такой требовательный художник?
Или лукавит?
Или не знает себе цену?
А цена эта - высока.
С самой первой из любимых его ролей - Иванушки в «Коньке-Горбунке».
Когда-то в книге «Имена» Н. Крымова написала об Иванушке -Олеге Ефремове: «Это был Иванушка - индивидуальность, Иванушка - характер, на первый взгляд даже и не похожий на того Иванушку, которого все мы с пяти лет держим в своей фантазии... Это очень трудно - играть живого Иванушку-дурачка...»
Эти слова - и про Иванушку-Потапова. Который заставлял зал замирать, когда впервые видел Царь-девицу и с ходу отчаянно влюблялся в нее. Иннокентий Михайлович Смоктуновский привел на спектакль сына, потом зашел за кулисы к Потапову и сказал: «Саша, вы удивительный артист. Таких артистов теперь нет». «Но если я так хорошо играл Иванушку, то потому, что перед этим смотрел фильм Бергмана «Прикосновение». Как играть любовь к Царь-девице, я понял по этому фильму».
Что такое русский артист? Это особое явление. И особое умение: приспособить Бергмана к Ивану-дураку...
А до Иванушки была уже интересная работа - роль Якова в спектакле «Старик» по пьесе Горького. И в еще одной горьковской пьесе - «Фальшивая монета».
В спектакле, поставленном Бабочкиным, Потапов сыграл, и сыграл блистательно, Ефимова - мужа шальной гулены Клавдии. Блудницы, прозвавшей его «уксусом проклятым».
Журнал «Театр» написал тогда:
«Ефимов у А. Потапова - существо внешне нелепое, топорное, а внутренне мрачное, злое, трусливое.
Он охвачен манией величия. Даже порезанный палец бинтует так, что тот становится величиной с сахарную голову.
Он хочет быть сильным, властным, всемогущим.
Он жаждет славы, мечтает повелевать людьми: «Вот этого желайте, а иного не сметь».
Но на деле он не может повелевать даже своей женой. И в бессилии своем ненавидит и презирает людей, считает, что «вообще человек - вещь ненужная», а вину за свою ничтожность сваливает на тривиальность своей фамилии, которая единственно преграждает ему путь к славе и памятнику.
Потапов находит для Ефимова ту интонацию сарказма, которая делает его образ наиболее близким замыслу Горького».
Мои коллеги-критики почти всегда пишут о ролях, сыгранных Потаповым, восторженно и серьезно. И не только критики.
Драматург Афанасий Салынский принес в Малый театр свою новую пьесу - «Летние прогулки». Пьесу тонкую, умную, с непривычным для времени героем - диссидентом, которого замечательно сыграл Виталий Соломин.
Его сводного брата, Мишку Зевина, сыграл Александр Потапов. Впрочем, братья не подозревают о своем родстве, и в коллизиях пьесы едва не убивают друг друга...
Мишка был ролью трагической, распахнутой страстями наотмашь, и при этом характерной, со злобинкой и хитрецой...
Есть легенда, что роль Мишки Зевина в «Летних прогулках» драматург написал специально для артиста Потапова. Может быть, легенда и вымышлена... Но нет. Не может быть. Потому что для артистов такого масштаба, как Потапов, резонно, выгодно писать роли. Для спектаклей «выгодно». И для публики. И для актерской судьбы.
«Не написана для меня, а дописана. Салынский дописал «на меня» какие-то вещи. Когда увидел на репетиции. Мы очень хорошо репетировали: Виталий Соломин, Юра Васильев, Наташа Вилькина, Виталий Дмитириевич Доронин... Мы вдруг все стали друзьями... А это прекрасно: работать в своей команде.
Я по складу не лидер. Мне важны своя команда и «отец-командир»: в данном случае режиссер Леонид Хейфец». Потапову везло на «отцов-командиров». С ним любили работать великие режиссеры: Равенских, Бабочкин, Львов-Анохин, Хейфец... Но и «отцам-командирам» везло с артистом Потаповым. Как сказал мне Виталий Соломин, в чьей «команде» вместе в Василием Бочкаревым, Татьяной Ивановной Панковой, Людмилой Титовой, Евгенией Глушенко много лет и ролей играет Александр Потапов: «Он очень хороший артист. Может выполнить любое задание. Ремеслом владеет в совершенстве. Он очень азартен, любит играть и постоянно совершенствовать даже то, что уже успешно делает».
После потрясающего своего Мишки Зевина Александр Потапов сыграл политрука Ильина в «Русских людях» Симонова и ввелся на очаровательную, смешную, наивную и трогательную роль Ипполита в спектакль «Не все коту масленица» Островского. А потом был Мулей Хассан - «тунисский мавр, продувная шельма. Физиономия: оригинальная смесь плута и озорника» -как написано у Шиллера в пьесе «Заговор Фиеско в Генуе». Роль, сыгранная ошеломляюще.
В кровавом маскараде, который разыгрывался на сцене Малого театра, мавр был фигурой особенной. Вот что написал о нем журнал «Театр»:
«В «Заговоре Фиеско в Генуе» шутовство таит в себе нечто зловещее. Не случайно роль Шута здесь исполняет мавр: шут-головорез, шут - наемный убийца.
Мавр - завидная актерская удача А. Потапова. Его Хассан не только совершенно аморален, но и чертовски умен - он быстро сообразил, что многие «добрые господа» нуждаются в злодее. Они охотно прозаложат душу не кому-либо, а самому дьяволу, чтобы получить полной мерой.
И Хассан подпускает побольше чертовщины, радостно и уверенно изображая исчадие ада. В нем живет неуемный авантюрный дух человека, норовящего поживиться на общественной смуте и готового способствовать, чтобы анархия разгулялась вовсю.
Мавр лишен принципов, но не обаяния: в откровенности его злодейства есть своя извращенная честность. Его шутовство - игра рвущихся наружу темных сил, себя вовсю явить поспешающих, между тем он на содержании у тех, кто на эту игру рассчитывает, ее развязывает и подогревает, однако свою причастность к ней таит.
Чернота мавра символична: он такой же по виду, что и внутри».
«Мне рассказала мама Саши Клюквина: «Знаете, когда вы играли «Фиеско», я была в театре, за мной сидела женщина, которая в конце спектакля сказала «Это мой сын!». И она с такой гордостью это сказала...» А отец никогда не мог простить, что я не космонавт, что никогда не стану генералом. Что вообще - у меня несерьезная профессия. Серьезная профессия - защищать Родину. Серьезное мужское дело. И старший мой брат - офицер». С «Заговором Фиеско в Генуе» Малый ездил на Шиллеровский театральный фестиваль в Германию. Это было впервые: в те времена не практиковались такие сюжеты.
Спектакль прошел с огромным успехом. Все шесть представлений. Потом в советском посольстве был дан банкет. Присутствовал посол Фалин, организаторы фестиваля, известные немецкие актеры. На той встрече Александру Потапову - единственному из исполнителей - президентом Шиллеровского фестиваля было предложено сыграть мавра в другом спектакле: в Шиллеровском театре, где выступают сборные команды лучших актеров мира. Такое приглашение - это признание, что лучшего исполнителя этой роли сегодня на планете нет.
«Когда меня спросили, как вы к этому относитесь? - я хотел сказать: «А почему бы нет?» Поднял голову - и вдруг увидел бордовое лицо и колючий взгляд Царева: не только директора Малого театра, но и исполнителя в этом спектакле роли Веррины...
Я был советский человек, советский артист. Михаила Ивановича Царева я прилично знал. И очень хитро вывернулся: «Это большая честь. Но я артист Малого театра и не знаю, как к этому отнесется театр. А я - за». И Царев сказал: «Да, он прекрасный артист. Ц это большая честь для нас. Мы рассмотрим этот вопрос...» Я мог поехать, сыграть и сделать себе имя: да какой советский артист играл тогда в Германии ?! Посмотрел на Царева и понял: никуда я не поеду... По у меня остались хорошие отношения с Михаилом Ивановичем. На гастролях в городе Николаеве я шел по стене, хорошо набравшись. Был час или два ночи. И встретил Царева. Он, конечно, хорошо ко мне относился, но не настолько, чтобы я мог на него облокачиваться...
- Что такое? Вы пьяны, Саша? По-моему, вы в стельку пьяны. Вообще это свинство - набраться, а я сижу и мне так скучно. И никто, ни одна сволочь не придет... Вы куда?
- Я - спать, у меня завтра утренний спектакль.
- Позови наших! Кто это - «наши» ?
- Сейчас, Михаил Иванович, все сделаю!
Я захожу, бужу Виталика Соломина - мы жили на гастролях в одном номере: «Вставай быстро, тебя Царев вызывает!» Юру Васильева, Иру Вавилову, кого-то еще. Человек семь. Пришли к Цареву в номер, а там ящик коньяка. «Давайте, наливайте. Хотите, я вам почитаю?» Он классно читал, особенно когда был слегка поддатый... И мы сидели часов до шести утра. Потом сказал: «Спасибо вам огромное, ребята. Всё, расходимся...» И предложил забрать с собой весь коньяк. Мы отказались. Пришли с Виталием в номер. Через два часа нас трясут: «Вставайте! Ты, Соломин, уже должен стоять на сцене! А ты, Потапов, готовиться к выходу! А вас не найти. Быстро!»
Мы бежим в театр, а у театра в белом костюме, белой рубашке и темном галстуке-бабочке прогуливается Па-рев. Он слова не сказал, только посмотрел на нас с внутренним презрением...
Отыграли с горем пополам, и нам говорят: «К Михаилу Ивановичу...»
Пришли. Царев спрашивает: «Ну что? Пить надо уметь! Если вы пьете с кем-то, тем более надо уметь». И никаких выговоров, и не вспоминал об этом никогда. Царь грандиозный был тактик.
Я не лидер... Если бы Царев вызвал меня как отец-командир и сказал, что нужно то-то: клянусь, я бы закрыл собой амбразуру. Так воспитан».

После триумфа в Хассане актерская судьба Потапова продолжала развиваться по нарастающей.
Он ввелся на самоигральную роль Шванди в «Любовь Яровую» Тренева.
Сыграл Гранатурова в «Береге» Бондарева - вот где пригодилось его генетическое знание армейской среды.
Сыграл Морщихина в «Картине» Гранина - изысканного, ловкого приспособленца...
А потом был Соляник. В пьесе Алексея Дударева «Рядовые». Пьесе-реквиеме, эпиграфом к которой драматург взял газетное сообщение: «Если каждого советского человека, погибшего в схватке с фашизмом, почтить минутой молчания, придется молчать тридцать восемь лет».
Спектакль этот был «Герникой» Пикассо в формах драматического искусства.
Поставил его Борис Александрович Львов-Анохин. Он же написал о Потапове слова, которые не могу замолчать в разговоре об этом артисте:
«Александру Потапову присуща на сцене какая-то почти осязаемая природная натуральность, естественность сценического существования.
Он крепко стоит на земле (именно на земле, а не на сценических подмостках), реально, чувственно, а порой «плотоядно» ощущает все, что окружает его в спектакле: воздух, свет, предметы, которые держит в руках, людей, с которыми общается по ходу действия.
Из него буквально бьет, выпирает, выламывается жизненная сила, мужская, грубая, крутая, часто бешеная. Сильное тело, сильный голос, сильный темперамент - все это помогает передать актеру тему жадного, страстного жизнелюбия, которое пронизывает почти все его роли.
Многие его герои, такие, как Мишка Зевин в «Летних прогулках» А. Салынского, Гранатуров в «Береге» Ю. Бондарева, замечательно сыгранный мавр в «Заговоре Фиеско в Генуе» Ф. Шиллера, не отличаются высокими моральными качествами, но тем не менее они обаятельны этим жарким жизнелюбием, великолепной «приспособленностью» к жизни, несокрушимым аппетитом к земным радостям и борениям. У всех у них мгновенная смекалка, хитрость, здоровенные кулаки и глотка, отчаянная смелость и изворотливость. Великолепные экземпляры почти звериной породы.
И еще - способность к страсти, неудержимой, сжигающей, беспощадной страсти, которая сотрясает тело, надрывает душу, наливает кровью глаза, повышает голос до исступленного крика.
И здесь тоже секрет обаяния этого актера - редкая способность к самоотдаче, способность до конца «выкладываться» на сцене.
Когда Потапов получил роль Соляника в пьесе А. Дударева «Рядовые», он был искренне огорчен. Конечно же, ему хотелось играть Буштеца - бешеного, отчаянного, смелого, наделенного резким, взрывным темпераментом.
Но именно потому, что эту роль ему было сыграть легко, в чем-то повторив предыдущие, он получил роль Соляника. Тихую роль, основанную на ощущении совести и доброты, отвращения к насилию и убийству. Роль, где нужно было передать трагедию духа, сомнения и метания чистой, прозрачной души.
И Потапов сыграл ее удивительно. Негромко, трепетно, сдержанно, смирив свой, казалось бы, плохо обуздываемый темперамент. Его монолог и многие реплики звучат благоговейно, почти молитвенно. Большие синие глаза смотрят по-детски открыто. Но и в этой тихой роли угадывается страсть - страстная жажда добра и мира, ужас перед искажением человеческих душ, которое несет война.
Религиозное чувство его Соляника - не слабость юродивого, не слепота фанатика, это святая убежденность сильного человека, исповедующего извечные, простые заповеди человечности.
С какой-то особой, мужественной, именно мужественной покорностью как справедливую неизбежность встречает он кару за свои заблуждения.
Роль Соляника обнаружила в творчестве Александра Потапова новые краски, показала, что диапазон его дарования далеко не исчерпан».
Действительно, диапазон дарования Александра Потапова поистине безразмерен.
Его Иван в пьесе А. Кудрявцева «Иван и мадонна» (в Малом театре спектакль назывался просто и коротко: «Иван». - С. О.) был совсем не похож ни на кого из сыгранных им ранее героев. Иван Климов был из породы великих чудаков и праведников, истовых и искренних. Которые украшают землю.
Но такие люди, как правило, непонятны окружающим, потому что чужды им. Тем, кто правду принимает за хвастовство, безотказность - за дурь...
Горького человека сыграл Потапов. И - светлого. И - счастливого. Потому что, как ни мешают ему, а живет он по-своему. И погибает...
Что-то есть в этой пьесе от притчи. Что-то есть в Иване от Иванушки.
«Я понял одну штуку, и меня еще раз убедил в этом мой инфаркт: у каждого своя менталъность, своя сила, свои возможности. Я еще в театральном училище понял: если я очень нервничаю и чего-то добиваюсь, я проигрываю. Я должен свободно и легко делать свое дело. Тогда у меня получается.
Меня очень любил Равенских. Меня очень любил Бабочкин. Я бы мог играть такие роли... Но я в жизни никогда ничего не добивался.
Я счастливый человек, только благодаря этому и жив. Как только ты рвешь и мечешь - никакого искусства не будет. Его не бывает без любви».
Потапов был назначен на Ивана во втором составе. И очень полюбил эту роль, да иначе и быть не могло. Но все прекрасно понимали: в первом составе играет Виктор Коршунов, значит, никакого второго состава не будет.
Свои роли артисты Малого не отдают: А Коршунов только Бориса Годунова в «Царе Федоре Иоанновиче» сыграл столько раз, сколько за без малого тридцать лет был показан этот спектакль. Он - патологический трудоголик.
И Потапов в первый и единственный раз нарушил собственное вето: он пошел к постановщику В. Андрееву, на партбюро, еще куда-то и к кому-то... Но роль сыграл. И стала она одной из самых значительных в его биографии.
Потапов умеет превосходно играть и те роли, в которых... нет текста.
Такой эффект на сцене Малого я встречала дважды: когда Александр Сергеевич Потапов сыграл Афанасия в «Дядюшкином сне» Достоевского и Юрий Иванович Каюров - князя Тугоуховского в «Горе от ума Грибоедова.
Обе работы - именины моего зрительского сердца. Афанасий - затюканный властной, тщеславной женой, увезенный из дому, чтобы не срамился, безвольный человек - был сыгран Потаповым так трогательно, что запомнился покрепче иных крупных ролей.
Как Луп-Клешнин, которого - тоже вводом - артист сыграл сначала в «Царе Федоре Иоанновиче», потом - в «Царе Борисе».
Этот ввод стал событием театральной жизни уже потому, что спектакль этот за почти тридцатилетнюю свою жизнь знал много разрушающих вводов. Уж очень силен был первый состав, срепетированный самим Равенских. Но те, первые исполнители, ушли. Не только из спектакля - многие из жизни...
Луп-Клешнина, дядьку царя Федора Иоанновича, в нынешней дворцовой ситуации прислуживающего Годунову, совершая деяния чудовищные, - мощно и по-бытовому точно играл Виктор Хохряков...
Сегодня играет Александр Потапов. Тоже мощно. И по-бытовому точно. Не простота, а даже простотца, а за нею - значительность, незаурядный ум, благодушие и жестокость равно естественны и в характере Клешнина, и в игре артиста.
Увидев эту работу, генерал-губернатор Лебедь подошел к артисту и протянул ему пятьсот долларов со словами: «Вот так!»
Сегодня Александр Потапов играет в Малом целую компанию прекрасных и очень разных ролей.
Он ввелся на Восьмибратова в «Лес» Островского. Роль небольшая, а характер огромный. Наделенный, помимо прочих качеств, бешеным темпераментом.
«Я от страха так «взял на себя», что чуть не умер на первой репетиции.
Он пещерный, наивный, но такой прелестный человек - этот купец Восьмибратов. Когда тебя так оскорбляют, когда тебе говорят со всякими намеками и подковырками, о чести - это же можно взорваться. И лопнуть от ярости и досады. Чтобы классно играть эту роль, нужно иметь огромное здоровье. И, поскольку сердцем каждый раз не сыграть, - я начинаю имитировать голосом - и тут же хрипну».
Имитировать голосом? Не уверена. Потапов живет на сцене всамделишными страстями.
Не случайно композитор Гоберник, когда актер ввелся на роль Восьмибратова, - написал новую музыку к финалу первого акта... В блистательном мюзикле «Свадьба Кречинского» Александр Потапов исполняет партию Муромского.
Именно «исполняет партию» - артист хорошо поет, прекрасно двигается и уморительно смешно и трогательно играет главу семейства, не желающего поступаться своими принципами, - потому как мудр, недоверчив, по-детски любопытен и по-детски же упрям...
Совершенно замечательно играет артист Скотинина в мюзикле «Недоросль» по пьесе Фонвизина.
А недавно сыграл Лебедева в чеховском «Иванове». Роль, знавшую великих исполнителей - Михаила Ивановича Жарова и Андрея Алексеевича Попова. Каждый играл по-своему. Александр Сергеевич Потапов тоже предложил «своего» Лебедева.
Необычного своей... обычностью, обыкновенностью. Поведением, которое объясняется не логикой алкоголика - как было раньше, не задушевной дружбой с Ивановым. А - нормальными житейскими побуждениями.
«У Лебедева идет своя жизнь - обычная, в этом его прелесть. Дело не в алкоголизме, а в том, почему человек пьет.
А почему он пьет? Да потому, что скучно и тоскливо, или потому, что он болен... Мало ли бывает проблем? И не в нахрапистой агрессивности и жадности его жены Зюзюшки причина. Женечка Глушенко правильно ее играem - тонко. Я считаю, если человек с этой женщиной живет, значит, что-то их связывает. Мой жизненный опыт мне подсказывает: человек не живет из-под палки. Любой поступок персонажа можно объяснить житейской логикой.
Чехов тонкий? Да. Как жизнь. Он - нормальный. Он - врач. Он ставит диагноз.
И понимает: однозначных, одномерных людей нет. У каждого - своя правда. Все люди мягкие, и все - жесткие. Чехов тем и велик, что нет у него Зюзюшки плохой и Лебедева - подкаблучника...
Я был назначен первым составом у Бабочкина в «Грозе». На роль Дикого. И играл бы, если бы не стечение обстоятельств. (Стечение обстоятельств заключалось в том, что, очень востребованный самыми разными режиссерами, артист Потапов репетировал тогда у Равенских «Русские люди». - С. О.)
Я был только на одной репетиции «Грозы», но Бабочкин сказал там грандиозную вещь. Что такое Дикой? Это старый, одинокий человек. Ему даже выпить не с кем. Поговорить. Две вещи страшны: одиночество и нищета».
Думаю и надеюсь - Александру Сергеевичу Потапову, в отличие от многих его героев, - не грозит ни то, ни другое.
Он - артист, который нужен. Постоянно.
Артист, который совершает открытия. Постоянно.
Артист, которого любит зритель. Постоянно.
«У всех есть удачи и неудачи, но секретов в профессии для меня уже нет...
Но - повторю - я не могу быть лидером. Я должен быть равным в команде.
И тогда - посоревнуемся».