Новости

ЕЛИЗАВЕТА СОЛОДОВА

В день юбилея мы публикуем очерк Светланы Овчинниковой, посвященный жизни и творчеству актрисы…

Это противоречит всем литературным канонам, но я начну рассказ о народной артистке России Елизавете Михайловне Солодовой с цитаты, а точнее - с небольшой заметки, что в 1977 году, к юбилею актрисы, была опубликована в «Вечерке». Написала ее ровесница Солодовой Нина Александровна Велехова, столь же известный театральный критик, сколь Солодова - именитая театральная актриса. И актриса кино, но об этом позже.

Вот эта заметка, названная «Из стаи птиц нашей молодости»:
«Когда произносят имя Елизаветы Солодовой, в моей памяти возникает звуковой, фонетический образ актрисы, в годы войны начавшей свою во многом примечательную актерскую карьеру. Голос - одно из драгоценнейших ее свойств. В нем скрыты, соотносясь и споря друг с другом, душевная сила, женственная таинственность, притягательность и строгая недоступность. И так же многокрасочна и неразгадываема улыбка этой женщины, почти всегда играющей на сцене тему классической русской духовной чистоты.

Тот курс ГИТИСа (Государственного института театрального искусства. - CO.), на котором она училась, - курс М.М.Тарханова, В.В.Белокурова и В.И.Мартьяновой - уехал в Таганрог, образовав Драматический театр имени А.П.Чехова. И завоевал свою славу подобно настоящим русским просветителям, не боящимся скуки провинциальных городков старой России. Шел 1944 год, еще не отгремели пушки, а «Три сестры», в которых Солодова играла загадочную мечтательницу Машу, вызывал восторг таганрожцев.

Насколько я могу судить, Солодова никогда не любила богемного стиля жизни актера: ее личная жизнь и вся ее манера вести себя не давали повода для сплетен. Я думаю, что Солодова была одной из самых оригинальных актрис театра в Таганроге: ее мастерство сопутствовало глубине и искренности мира ее чувств.

Но Москва манила не только чеховских сестер... Сцена Малого театра открывала перед Солодовой широкую дорогу, а режиссеры угадали незаурядность ее дарования: Рашель, которая боролась с Вассой Железновой за сына, оскорбленная Лиза, оставленная Протасовым, умная и смелая Мария Львовна, пленившая Власа в «Дачниках», Вера в «Сердце не камень» Островского были теми, что находили в ней богатый цветами художественный отклик. Но лучше всех казалась мне ее чудесная Артина в постановке Бориса Равенских «Птицы нашей молодости» Иона Друцэ, Артина, которой тетушка Руца гадала на картах - придет ли ее любимый муж с войны и, главное, спросит ли ее, была ли она ему верна? Потому что именно своей верностью ему гордится Артина.
Солодова могла играть больше, чем ей довелось, но сцена сперва зовет, а потом иногда забывает о своем предсказании. Но нет, творчество Елизаветы Солодовой не прошло бесследно в нашей истории: она была и остается одной из птиц нашей молодости, и тот, кто видел ее на сцене, знает ее красивый и строгий полет».

Как же случилось, что девочка из беднейшей крестьянской семьи стала народной артисткой, отдав театру 59 лет жизни, из них 55 -Малому?

Е.СОЛОДОВА: Семья наша крестьянская была очень бедной. Отец был полуграмотный: ходил к священнику километра за три пешком учиться, но что-то в их отношениях не заладилось... Так больше в школу и не ходил. Мать сама выучилась кое-как читать по складам. Первые четверо детей в семье умерли. Может быть, потому, что родители были очень молоды: мать вышла замуж семнадцати лет, отец женился в девятнадцать... Так что первых двух мальчиков и двух девочек они схоронили. А последние пятеро, начиная с сестры Зои, потом меня, потом Павла, Саши, Юры выжили... Сейчас осталась я одна, больше никого уже нет. Потому, когда меня спросили, каким спектаклем я хочу отметить свой 80-летний юбилей, я ответила, что всех людей, которые меня любили и которых любила я, уже нет в живых...Нет мужа - он умер молодым... К тому же, если бы у меня была роль, в которой я бы вышла и захватила зал. Но ведь такой-то роли нет...

Ну, здесь я с актрисой не согласна.
Сегодня Солодова играет на сцене Малого театра три роли. Одну - в спектакле для детей: Бабушку в «Снежной королеве». Две другие вполне сгодились бы для бенефиса.
Одна из них - нянька Марина в чеховском «Дяде Ване», одном из лучших спектаклей сегодняшнего Малого театра. Помню острое впечатление от премьеры.
«Музыка играет так весело, бодро, и хочется жить!» - скажет Чехов в другой своей пьесе. Четыре часа спустя музыки не будет. А что касается желания жить... Трагизм спектакля, плотный, отчаянный, его не спровоцирует.

А пока, перед началом, военный оркестр возле Малого театра наяривал на всю Театральную площадь. Одетый по форме 1896 года. Он обещал праздник, он заманивал на него, он его уже создавал.
И распахнутая сцена, так красиво обустроенная художником Валерием Левенталем - с усадьбой, садом, роялем и роскошным букетом на нем, - тоже из праздника. Который обещает жизнь. Но будет - существование. Будут - будни. Тягостные и очень подробные. И рассказ о них начнет Марина - Е.Солодова. Когда при зажженных еще в зале люстрах и рассаживающейся публике пройдет, хозяйничая, задержится у чайного стола...

С Солодовой начнется трагедия в этом спектакле.
Уж Марина с ее «Люди не помянут, зато Бог помянет» - казалась хлопотливо-уместна в этой жизни. Но Е.Солодова - актриса трагедийного плана. И играла она тревожно. Первая фраза в пьесе - ее. И с первой фразы в спектакле игралась трагедия.
Говорит народный артист России Виктор Борцов, партнер Солодовой в этом спектакле:
- Я играю с Елизаветой Михайловной Чехова. Часто за кулисами мы сидим и разговариваем. Она - мужественный человек: выдержала Каширку, операции, пришла и стала играть. У нее очень красивая дочка. Когда Елизавете Михайловне поставили онкологический диагноз, все мы очень переживали. Но дочка ее спасла...
Вся прелесть няньки у Чехова в том, что она старая, но работает, старается. А в нашем спектакле ясно, что она и самая умная, она -Чехов, она каждому находит лечащие слова. И моему Вафле:»Все мы у Бога приживалы».
Я видел «Дядю Ваню» во МХАТе с Ливановым, Кторовым, Тарасовой... А нянька там была между прочим, просто присутствовала. А у нас - главная».
В этой роли актриса могла выступить в свой юбилей.
И в роли Онуфриевны в спектакле «Князь Серебряный».
Говорит народный артист России Ярослав Барышев, партнер Солодовой в этом спектакле:
- Когда Елизавета Михайловна вводилась в «Князя Серебряного» на Онуфриевну, то очень по-доброму отнеслась к спектаклю, была радостная, ей и роль, и спектакль понравились.
Я заметил, что на репетициях эта актриса сразу берет очень глубоко, не от внешнего идет, а от внутреннего к внешнему.
Онуфриевна - мамка царя. Кто может говорить правду Грозному? Не смущаясь ничем? Это Вася Блаженный и мамка. Ей дано это право. Она видит, что царь делает не то, - и она заботится о душе его. И тут же может и пожурить его, и пожалеть, как ребенка.
Грозный ей тоже сын, его мамка вырастила, и она болеет за него, она готова на себя все взять, только бы он был нормальным...
И эта роль вполне бы сгодилась для празднования юбилея. Но актриса, очень требовательная к себе и ролям, решила иначе...

Так что вернемся к началу нашей беседы с Елизаветой Михайловной. К судьбе.
- Елизавета Михайловна, как же вы из деревни, где слова-то такого - «театр» - не знали, попали в актрисы?

Е.СОЛОДОВА: Слова «театр»у нас в семье, конечно, не знали. Но началась коллективизация. И я помню, когда возили навоз на колхозное поле, то половина с телеги хлоп на землю, а возница поехал дальше. И отец говорит:»Вот что значит не свое. Свое-то руками бы все собрал «. И мы уехали от колхоза в Рыбинск. В комнату 12-метровую, проходную...
И помню первую несправедливость, с которой я столкнулась: было объявлено соревнование, кто лучше устроит детей. Отец смастерил всем нам раскладушки. И на ночь мы укладывались рядком, каждый на своей постели. Я была в восхищении от того, что отец это придумал. Но его не отметили... Это была моя первая встреча с обидой... Отец прошел курсы кочегаров и работал на 26-м моторостроительном заводе. Мама сначала была в детском саду техничкой и, слава Богу, приносила нам остатки еды. Мы не голодали, мы выросли... И мама устроилась в театр гардеробщицей. Надо ли говорить, что я пересмотрела все спектакли ?
А завод в то время построил роскошный Дворец культуры. И я там выучилась танцевать, занималась в кружке художественного чтения и даже вышивки на машинке. Мы все вышли в люди. Один из братьев стал инженером. Два других закончили техникумы.

- А в актрисы-то как пошли?

Е.СОЛОДОВА: Закончила я школу. А во Дворце культуры кружок вел артист из Рыбинского драматического театра. Я же хотела поступать в Институт гражданского воздушного флота в Ленинграде, потому что там давали форму, а я устала быть одетой хуже всех... Но матери артист сказал:»Она способная, ей надо в театральный». И вот она мне говорит:» Куда ты поедешь в Ленинград? Ты поезжай в Москву, там моя родная сестpa в Подлипках живет, ты хоть раз в неделю к ней съездишь, щей похлебаешь. Поезжай, раз они говорят, что ты на артистку должна учиться». Ну я и поехала. И поступила в ГИТИС.
Правда, первые годы учебы радости не принесли: видно, сбывалось «пророчество» маминой злой соседки, которая, узнав, что Лиза поступает в театральный, заявила:
- А чего ей там делать? У нее голосище, как медный колокол! По причине этого самого «голосища» студентке Солодовой доставались роли главным образом кухарок и старух...
Когда на последнем курсе распределяли роли в дипломном спектакле «Три сестры», Солодова получила Ольгу. Но ректор института, великий театровед Стефан Стефанович Мокульский, сказал педагогу Лизы Белокурову:»Вы попробовали бы Солодову на Машу». А какая актриса, пусть еще и в студенчестве, не мечтает сыграть Машу? И когда Лиза Солодова прочитала знаменитое: «Мне хочется каяться, милые сестры...», ее подруге Нине Подоваловой пришлось отодвинуться. На Ольгу. А Солодовой дали играть Машу. Роль, ставшую судьбоносной в ее жизни. Роль, приведшую актрису в Малый. Когда из Таганрога ставший театром курс приехал в Москву на смотр творческой молодежи, руководитель Малого Константин Александрович Зубов увидел в помещении какого-то клуба спектакль «Три сестры». И Солодова получила приглашение в труппу Дома Островского.

Но это было позже. А пока, по окончании ГИТИСа:

Е.СОЛОДОВА: Приехали мы всем курсом на родину Антона Павловича Чехова, в Таганрог. Разместили нас по хозяйкам, пообещав им за это уголь. Угля не дали. Хозяйки злились и нас морозили. Но мы были счастливы - мы поехали играть: Нина Федина, дочка знаменитого писателя, Галя Вигулярная, Люся Антонюк, Саша Роговин, Лева Штейнрайх - они же все были москвичами. Сейчас стараются приехать сюда и хоть фиктивным браком зацепиться за столицу. Мы же поехали играть в Таганрог. В Таганроге нам зарплату не платили. Мы с утра прибегали репетировать, нам давали пятерку и привозили бидон молока. Или мамалыгу. После голодных студенческих лет это казалось чудом.
Потом, когда город нас узнал и полюбил, мы были прикреплены к обкомовской столовой. Это была пора настоящего счастья. Ростов нас тоже признал и полюбил: мы ежегодно там гастролировали. Это в Малом можно по три года не иметь новой работы, а в Таганроге мы выпускали каждый месяц по спектаклю. Я часто вспоминаю строчки:
«Все мгновенно, все пройдет. Что пройдет, то будет мило». Даже Великую Отечественную, эту жутчайшую трагедию... А я вспоминаю, как в пять утра меня разбудили артисты в Таганроге криком:»По-бе-да!», и мы вместе понеслись по городу и орали: «По-бе-да! « Хотя в войну я прошла через голод, бомбежки, через вшивость, через холод в неотапливаемом саратовском общежитии, куда эвакуировали институт, через донорство, за которое нам давали настоящий борщ... Я и сейчас помню его вкус...
И еще помню, как во время войны я получила по карточке на месяц соевый шоколад. И пошла смотреть «Коварство и любовь»Шиллера. И, засмотревшись, съела все... Там, в Таганроге, Солодова переиграла множество ролей: Юлию Тугину в «Последней жертве» Островского, Катю в «Хождении по мукам» А.Н.Толстого, Полю в «Мещанах» Горького... А потом была Москва и приглашение в Малый театр. - Вы, конечно, были рады?

Е.СОЛОДОВА: Нет, тогда испугалась... В Малом, конечно, была иная атмосфера, нежели в молодежном театре. Мне здесь было у кого учиться. Я была молодая и наивная и была в восторге буквально от всего, что застала здесь.
Помню, мама пришла смотреть пьесу Софронова «Московский характер». Я играю депутата Верховного Совета ткачиху Анну Кружкову. С Ваней Любезновым у меня по пьесе роман. Мама потом сказала:»Лиза, куда ты попала? Это же как храм!» Вот такое и у меня было ощущение. Хотя случалось разное.
Помню, дали мне роль Купавы в «Снегурочке» Островского. И уж я все эмоции выдала. Константин Александрович Зубов пришел на репетицию, категорически не принял мою работу, а назавтра должен был смотреть Художественный совет. Зубов меня вызвал к себе и перестроил всю роль, сказав: «Чему только тебя учили в ГИТИСе ?» На другой день я не смогла сделать ни того, во что верила, ни того, что предложил Константин Александрович. Я роль завалила. Меня с нее сняли. Причем сняли с треском: после обсуждения, на котором выступали наши «старухи «.
Турчанинова сказала, что «это не голос, а собачий лай», и вообще чего только не говорили... Я гордо ушла, так, что сказали: «С нее как с гуся вода!» Дошла до репетиционного зала, оглянулась - никого нет - зашла и легла. Дальше ноги уже не шли...
И когда распределили «Семью Лутониных», я должна была играть не героиню, которую рассчитывала получить, а роль второго плана.
А случилось так, что Константин Александрович принял в театр работавшую в Минске свою ученицу Валю Евстратову, и ей поручили главную роль. А я, как села со своим текстом, прикрылась им - и на него закапали слезы. И капали, и капали, и капали. Потом я подошла к режиссеру спектакля Леониду Андреевичу Волкову и попросила хоть раз в неделю порепетировать со мной Ольгу, главную героиню. И недели через две он предложил на репетиции мне и Евстратовой: «Давайте наоборот». А потом Владиславский мне сказал: «Лизочка, ты не роль сыграла - ты жизнь выиграла, потому что тебя уже собирались увольнять из Малого театра...»

Солодова играла много и играла хорошо. Но легко и просто ей ничего не давалось. Спросила актрису:
- Какая ваша лучшая роль?
- Самая любимая? - переспросила Елизавета Михайловна.

Е.СОЛОДОВА: Всегда увлекаешься чем-то новым. Но несомненно одно. Самая лучшая для меня роль та, где обретаешь свободу, достигаешь слитности с образом. Мы, актеры, не любим ролей, в которых себя не нашли, даже если это хорошие роли... Поиски настоящего, подлинного в изображаемом тобою характере - не простое дело. Иногда успех приходит тогда, когда спектакль уже давно идет... Интересна в этом отношении для меня была роль Рашели. История Рашели в исполнении Солодовой действительно нестандартна. Ввод молодой исполнительницы в спектакль был трудный - срочный. С первой исполнительницей, Д.Зеркаловой, работал сам Зубов. Работал много, долго... А дублерше Солодовой за неимением времени приходилось на лету перехватывать режиссерские интонации, делать роль «с голоса».

Е.СОЛОДОВА: И никак он не мог мне втолковать всего, что хотел. Бывало, чувствую, что не так играю, не то беру, но поправить не могу. Думала, мучилась... А потом, когда и Константина Александровича уже в живых не было, и спектакль почти не шел, выступали мы с «Вассой Железновой» в горьковский юбилей на родине писателя, и я вдруг как-то зажила в своей нелюбимой прежде роли. Не было в тот час для меня заученных мизансцен, была я сама - Рашелъ, и от сознания этого пришло какое-то особенное счастье...
Вообще Солодова, человек очень скромный, предпочитает говорить о том, что у нее, по ее опять-таки разумению, не получалось. Единодушно была признано большой удачей актрисы исполнение ею роли Лизы Протасовой в «Живом трупе» Толстого. Но сама Солодова говорит:

Е.СОЛОДОВА: Мне эта роль казалась неудачей. Спустя время я стала играть некоторые картины, например сцену с матерью Каренина, с наслаждением. Но некоторые -значит, не все...
Строга актриса и в отношении к знаменитой своей Любови Яровой в одноименной пьесе Тренева.

Е.СОЛОДОВА: Впервые создала этот сильнейший в советской драматургии женский образ Вера Николаевна Пашенная. В ту пору спектакль звучал современно. И главная сложность нашего спектакля заключалась в том, чтобы поколение, родившееся много лет спустя рассказанных со сцены событий, тоже ощутило их современность, их значимость. Но это все - общие слова. А вот как мне было играть?! Что играть? Особенно в первом акте - представляете?.. Я, то есть моя героиня, - и тифом переболела, и пешком тридцать верст прошла, и полотенце вдруг увидела, которое своими руками мужу вышила и отдала перед тем, как он на фронт ушел... А текст-то какой? Самый простой!.. Мы с Павлой - будто невзначай - короткими фразами перебрасываемся.

В Солодовой - Яровой покоряла постоянная, чуткая готовность человека к счастью. Вот, кажется, несчастлива она, муж пошел в белую гвардию - ненавистную, чуждую ей, а все равно глаза актрисы каждую минуту готовы были засветиться радостью, губы раскрыться в улыбке. И потому временное примирение Любови с обманувшим ее Яровым в спектакле объяснялось не только сильной любовью к мужу, но и огромной любовью к жизни, к ее радостям и свету. Солодова - Яровая была не трагической личностью, раздираемой внутренними противоречиями, но очень милым, очень целеустремленным, живым человеком, органически ненавидящим сомнения, несчастья, болезни, душевные муки. Не надлом, а радость принятия жизни были в тогдашней, в этой Яровой Малого театра.

Говорит народный артист СССР Евгений Матвеев, партнер Е.Солодовой по тому спектаклю:
- Елизавета Михайловна.... Она до такой степени нетипична, что даже сложно ее называть актрисой. Она с другой планеты. В нас есть стандартное понимание людей нашей профессии - эксцентричных, полных эмоциональных всплесков. А она - словно белая ворона. Будто незаметна в труппе. Она носит в себе нечто богатое, строгое, серьезное, что не растратила в трепотне театральных коридоров и гримерных.
Она носила роли, как женщины носят плод. Она словно все время копила в себе то, что можно потом отдать сцене.
Я даже немножко ее побаивался.
Мы партнерствовали в двух спектаклях: «Любови Яровой», где она играла Яровую, а я Ярового, и в «Сердце не камень», где я играл приказчика Ераста, а она Веру Филипповну.
Когда я видел ее, то мне становилось неловко, что я так легко входил на площадку, на которой была Солодова.
Она никогда не участвовала в сплетнях, в интригах... Была вне их.
Когда мы репетировали «Любовь Яровую», мне было и легко, и страшно. Вот болела, например, у меня голова, но я не мог себе позволить расслабиться. Потому что рядом - Солодова.
Никогда не забуду, как у Лизы умер отец, а дублеров у нее не было. Я играл с ней в этот день. И не могу описать все мое восхищение, восторг перед ее мужеством.
Это такая женщина: вот мы рассказываем анекдот, она входит -и всем становится неловко.
Я считаю, что мы с ней родственники: я пришел в Малый с периферии, и она тоже. А это очень непросто: войти в труппу Малого, с его амбициями, с его традициями, с его подозрительными и оценивающими взглядами: ну, что вы можете? Ты - новосибирский, и ты - таганрогская?
Солодова пришла с достоинством. Кому-то, возможно, она казалась сухарем, но это было не так. Она была умнее. И благоговейно относилась к театру.
Мы начинали репетировать многострадальный спектакль «Привидения» Ибсена, на котором сменилось четыре режиссера. Я - Освальда, она - Регину. Был хороший режиссер, но, как и мы, с периферии. Гоголева и Велихов сказали ему: «Вы этот спектакль в Малом театре поставить не можете». И ушли. Мы остались втроем: Солодова, я и режиссер...
Как вела Лиза себя в этой ситуации? Она больше молчала. Она была достойна. Лиза - это воплощенное достоинство.
И я благодарю судьбу, что имел счастье общаться с этим человеком. Я перед ней как перед личностью преклоняюсь. Перед личностью творческой. И человеческой. Она молодец, что не раскрывает свой внутренний мир, а бережет его.
Я Солодову вспоминаю как самое прекрасное в Малом театре. Бывает ли Елизавета Михайловна Солодова хоть когда-то довольна собой? В нашей беседе пару раз она вспомнила о своих удачах. Но и эти воспоминания были сдобрены изрядной долей юмора. Я спросила о ее киносудьбе. И вот что услышала:

Е.СОЛОДОВА: Когда я приехала из провинции - такая звезда на уровне Таганрога и Ростова - и меня пригласили в кино, я милостиво ответила, что буду сниматься. И услышала в ответ: «Да, со временем. В ролях матерей...» Так и случилось.

Первым в моей кинобиографии был фильм-спектакль «Васса Железнова», где я сыграла Рашель. Потом в двух фильмах снялась в роли Марии Александровны Ульяновой: «Казнены на рассвете» и «Первая Бастилия «. Этого вы никогда не увидите, потому что Владимир Ильич Ленин теперь не в чести. В рецензиях на фильм «Казнены на рассвете» только меня и хвалили... Я там выдала, конечно, встречу с Сашей в тюрьме. Сыграла так, что даже сама была довольна. Снимали картину на «Мосфильме». А «Первую Бастилию» - на «Ленфильме». Это фильм о студенческих годах Ленина.

А потом сняли фильм-спектакль «Дачники» Горького, где я играла Марию Львовну. Затем Андрон Кончаловский взял меня на мать в свой знаменитый «Романс о влюбленных»... Были еще какие-то фильмы - я сейчас уже и не помню.
Про себя Солодова говорит словно между прочим. Может вдруг пробросить фразу:»Я не считаю, что у меня получилась Любовь Яровая». Актриса не считает! А вот партнеры - о чем свидетельствует хотя бы восторженный монолог Евгения Семеновича Матвеева - и критики - считают. Но у Солодовой - свой счет к себе и к ролям. Она вообще предпочитает говорить о партнерах.

Е.СОЛОДОВА: У меня со Славой Барышевым очень хорошие отношения. В «Дяде Ване» с Виталием Соломиным в первой сцене у нас полное единение. Мы друг друга понимаем. Я вижу и верю, что он любит няньку. В жизни у него любовь другая, уже поздно ему влюбляться в меня, к сожалению.
Солодова опять шутит. И на сцене эта строгая актриса иногда может подшутить.

Рассказывает народный артист России Ярослав Барышев: - В «Князе Серебряном» во II акте Солодова - Онуфриевна выносит чашу, в которой намешивает разные зелья, чтобы дать Ивану.

И она однажды созорничала. Дело в том, что первая исполнительница этой роли, Галина Константиновна Скоробогатова, приносила из дому свою чашечку и наливала туда сладкого вина. А Солодова вынесла мне воды. И тут уж нужно было выкручиваться. А она на меня смотрела: ну, как ты из этой ситуации будешь выходить? А я и говорю: «Иди сюда, Годунов, попей сначала ты...»
Солодову я вообще воспринимаю как мать. Так сложились наши судьбы, наши творческие взаимоотношения.

В «Привидениях» Ибсена, когда я стал играть Освальда, Солодова сыграла мою мать, фру Альвинг.
В «Господах Головлевых» играла мою, Петра, бабушку, Арину Петровну.
В «Сыне», где я играл главную роль, Елизавета Михайловна играла мою мать.
В «Выборе», опять-таки, мою, Ильи Рамзина, мать. К которой приходит блудный сын. И она должна его не принять. Как она отказывала... Какая боль была за то, что сын приехал только на излете ее жизни. Представляете? Всю жизнь прожить без сына...
Я помню, как она играла. Со студенческих лет помню. Еще когда в «Любови Яровой» бегал в массовках, помню, как она закуривала папиросу. В этом простеньком жесте была судьба...

Говорит народный артист России Виктор Борцов:
- Как-то на радио мы записывали спектакль по пьесе Симонова «Так и будет». Солодова в нем играла военврача Греч. А в то время все бродило слухами о французском фильме «Кузен и кузина». И Михаил Иванович Жаров нам этот фильм рассказывал. И в какой-то момент, обратился к Солодовой: «Вот она такая, как ты была». Я подумал, что чего-то недопонял. А потом случайно увидел хроникальный сюжет какого-то юбилея, на котором была делегация Малого театра. А в ней - Солодова. Как она была хороша! Настоящая русская артистка, статная, одухотворенная.

Солодова, несмотря на ее 80 лет, не стала «старухой» в художественном понимании Малого театра. Где только и было, и есть это грандиозное амплуа. Оно - для характерных актрис. Елизавета Михайловна осталась героиней, но играющей роли немолодых женщин.
И я не забуду, как студентом видел ее в Оренбурге на гастролях в спектакле «Сердце не камень» в роли Веры Филипповны. А как хороша она была у Леонида Андреевича Волкова в «Живом трупе», в роли Лизы Протасовой. И спектакль был потрясающий.
Что мне импонирует в этой артистке больше всего - это уникальное рвение к работе. И дай Бог, чтобы она была.
В биографии Солодовой есть замечательные роли. Одна из них - в «Ретро» Галина. Почти анекдотичной истории о том, как дочь и зять решили просватать своего престарелого отца, а невесты, перепутав время, пришли все разом. По сути - истории пронзительно трогательной. Солодова сыграла в ней одну из трех невест.

Говорит постановщик спектакля народный артист России Леонид Хейфец:
- Прошло много времени, но Елизавета Михайловна Солодова осталась в памяти. После премьеры «Ретро» она написала стихи, посвященные мне. И это была ода.
Встреча с ними тремя - Елизаветой Солодовой, Марией Овчинниковой, Галиной Деминой - счастливая полоса в моей жизни. Мы все были влюблены друг в друга. Я их в порыве любви буквально носил по сцене на руках.
Солодова играла женщину строгую. Главное ощущение от ее героини - достоинство человека, всю жизнь отдавшего скромному делу, мало у нас оплачиваемому. Ее тема - это тема одиночества учителя на пенсии... Солодова замечательно это играла.
Солодовой объясняются в любви. И сама актриса, скупая на слова, нет-нет, да признается в этом прекрасном чувстве:

Е.СОЛОДОВА: Видите ли, всегда любишь тот состав, с которым репетируешь. Я ничего не имею против Марцевича в «Дяде Ване», но люблю, когда Войницкого играет Юра Соломин. Когда Войницкую играет Таня Еремеева. Хотя Ира Ликсо играет по-своему. Но в своп дом я прихожу, когда играют те артисты, с которыми мы этот дом обживали, выпуская спектакль.

Так же и в Снежной королеве «. Я люблю Лилю Юдину, которая играет Снежную королеву. Полюбила Степана Коршунова, играющего Кая. У нас есть на сцене взаимная симпатия. Люблю Валерия Бабятинского в роли Советника... Вообще я ценю погружение в материал. Я ведь на Чехове воспитана, как весь мой курс. Это не просто любовь - я словно срослась в этим художником. И когда кто-то пытается его «поправить» или «улучшить», то я думаю: «Черт побери! Ты бы добрался до него!»

Когда человек одарен, то одарен во всем. Истина спорная, но не в отношении к Солодовой. Вот пример:

Е.СОЛОДОВА: Мой муж работал главным инженером газового хозяйства Москвы. В системе Моссовета. Он был исконным интеллигентом, обожал театр... Но Богу тоже хорошие люди нужны. И Он забрал мужа очень рано. Я осталась вдовой, когда дочке было семь лет. А мне - 46. Я поздно родила, потому что Зубов ненавидел беременных актрис, грозил отобрать все роли...
Осталась с зарплатой в 250 рублей. А дочь надо было одевать. За 20 копеек я покупала выкройки на Кузнецком мосту и сочиняла такие платьица, что даже директриса школы, в которой Маша училась, сказала: «Вы ее что, готовите в Дом моделей ?» А я купила школьный материал по 6 рублей за метр, но подобрала воротничок и пуговички. Это была школьная форма, только линия изменена. Моя творческая жилка и в этом сказалась. Я делала интересные вещи...
Елизавета Михайловна - философ. И тоже незаурядный.

Е.СОЛОДОВА: То ли по радио, то ли по телевизору какой-то мудрец сказал, что жизнь - это воронка. Вот я родилась, и видите - какая округлая ширина, сколько интересов: и леса, и поля, и я расту, и папа, и мама, и братья, и институт... А потом воронка делается все уже, уже, и уже... Наступает момент, когда вообще остается очень мало ценностей. И надо, вероятно, быть самодостаточной.

- Я выучила «Отче наш...». И уже без молитвы не выхожу из дома. Видите, куда пришла, хотя я получила образование при советской власти. Я - атеистка, я только сейчас знакомлюсь, что такое христианство и вера. И понимаю, что вера людям необходима. Хотя в детстве меня крестили. Родилась я 16 января, в лютый мороз. Везти крестить было нельзя, чтобы не застудить, поэтому привезли священника в дом и окунули меня в какую-то посудину. Потом мне показывали чашу, в которой меня окрестили.

- «Торопитесь сказать человеку приятное». Это гениальная фраза. Я ее вычитала - и запомнила на всю жизнь. И еще недавно услышала:
Не живи уныло,
Не жалей, что было,
Не гадай, что будет,
Береги, что есть.
Все мои еще живые однокурсницы твердят мне:
- Ты счастливая!
- Почему?
- Ты работаешь в коллективе, у тебя есть ощущение, что ты нужна, ты играешь, ты занимаешься делом, в которое все мы влюблены. Ты счастливая!
Берегу, что есть. Малый театр для меня - это дар Бога. Приехать из Таганрога и быть определенное время его ведущей артисткой... Нет, не зря все мои говорят:»Ты счастливая!»
Живу ли я, умру ли я, Я все равно счастливая...


Светлана Овчинникова, 2004